Читать книгу - "Книжные воры. Беспрецендентная хроника расхищения библиографических сокровищ Европы - Андрес Ридел"

На скамье подсудимых сидел Альфред Розенберг. Десятью годами ранее здесь же, в Нюрнберге, он получил Немецкую национальную премию в области искусства и науки — нацистский эквивалент Нобелевской премии. Награду вручили со словами: «За помощь в установлении и стабилизации национал-социалистической картины мира научными и интуитивными методами». Заключение в нюрнбергской тюрьме не вызвало у него ни раскаяния, ни сожалений, однако дало ему возможность обдумать, что, в его представлении, пошло не так. Розенберг полагал, что сплотившиеся вокруг Адольфа Гитлера руководители партии не только допустили идеологические искажения, но и позволили так называемому культу фюрера привести к падению Третьего рейха. Национал-социалистическое движение слишком сильно зависело от воли одного человека. Такие мысли приходили к Розенбергу и раньше, но высказывать их было опасно. Для Розенберга национал-социализм не ограничивался Адольфом Гитлером, поэтому он и планировал создать Высшую школу, которая сможет заложить интеллектуальные и идеологические основы, способные стабилизировать движение в будущем. Вероятно, в некоторой степени анализ Розенберга был верен, но в то же время наивен и идеалистичен — скорее всего, в отсутствие «культа фюрера» режим уже давно рухнул бы. Гораздо больше людей ставило Гитлера выше догм.

Розенберг «всегда жил в мире нереальной философии. Он совершенно неспособен организовать свою текущую, реальную ситуацию и вместо этого пытается найти спасение в бесцельных разговорах», — заметил Д. М. Келли, один из психологов, которые наблюдали Розенберга во время его тюремного заключения.

У адвоката Розенберга, Ральфа Томаса, который пытался убедить своего подзащитного признать вину и отказаться от собственной идеологии на процессе, не было ни единого шанса. Розенбергу было далеко до Альберта Шпеера, однако он и не сломался, как Риббентроп и Кальтенбруннер. Вместо этого он держался холодно. Считалось, что он, в отличие от соответчиков, вряд ли решится на самоубийство. «Никаких признаков депрессии или суицидальных мыслей. Настроение совершенно подобающее, — написал Уильям Гарольд Данн, который проводил медицинское и психологическое освидетельствование Розенберга. — Складывается впечатление, что он фанатично и неумолимо цепляется за собственные теории, невзирая на раскрывающиеся в ходе процесса жестокие преступления партии».

Когда в ходе слушаний показывали фильм из концентрационных лагерей, Розенберг отвернулся и отказался смотреть на экран. В камере он работал над собственными воспоминаниями, в которых написал, что Германия была жертвой еврейского заговора, который теперь одержал победу. Его борьба была лишь защитой от мирового заговора. Розенберг не признал своей вины. Он полагал, что верность собственной идеологии не может быть преступлением: «Национал-социализм был европейским ответом на вопрос столетия. Он был благородной идеей, которой Германия могла посвятить свои силы», — написал он в камере.

Хотя Розенберг не был непосредственно задействован в планировании войны и холокоста, как Гиммлер, Геринг, Гейдрих и другие нацистские лидеры, являясь главным идеологом партии, он был слишком сильно связан с ее деятельностью, чтобы избежать итогового вердикта. Свою роль сыграли также расовая идеология и антисемитские теории заговора, которые Розенберг пропагандировал десятилетиями. Однако главным основанием для обвинительного приговора стала его деятельность на посту рейхсминистра оккупированных восточных территорий. Хотя было выявлено, что Розенберг выступал против грубых действий, в то же время он никак не пытался их остановить и оставался на посту до последнего, что и было отмечено в заключительной речи на финальной стадии процесса 1 октября 1946 года.

«Истинное преступление Розенберга заключалось не в слабости его поступков, а в силе его письменных и устных речей», — заметил один историк. Розенберга признали виновным по всем четырем пунктам обвинения и приговорили к смертной казни.

Его приспешники проявили гораздо большую гибкость взглядов. Большинство нацистских ученых, которые грабили окружающий мир и помогали Розенбергу строить храм своей идеологии, смогли вернуться в академический мир и продолжить работу. Первый руководитель франкфуртского института Вильгельм Грау впоследствии работал в издательском бизнесе и в 1950-х возглавил типографию. Его преемник Клаус Шикерт стал управляющим директором компании в Кёльне. Возглавлявший исследования в Ратиборе Герд Вундер после войны назвался «социальным историком»: еще недавно он готовил исследование «Расовые вопросы и еврейство», но теперь публиковал работы вроде книги «Исторические связи Южной Америки и Европы».

Одни ученые добились большего признания, чем другие. Так случилось с историком Германом Келлен-бенцем, который после войны некоторое время работал в Гарвардском университете США, а впоследствии стал уважаемым по всему миру историком экономики. Он и далее публиковал исследования по экономической жизни евреев-сефардов, но теперь в них не было ни грамма идеологии.

«Эксперт по еврейству» из франкфуртского института и один из главных грабителей Йоханнес Поль после войны работал в уважаемом немецком научном издательстве Франца Штайнера. Если судить по его статьям в католических журналах, он вернулся к своей первой вере. Подробные отчеты Поля с разных грабительских фронтов, в которых он перечислял все «спасенные» объекты, на Нюрнбергском процессе использовались в качестве улики против Альфреда Розенберга. Сам Поль перед судом не предстал.

Через две недели после оглашения приговора, рано утром 16 октября 1946 года, Розенберга вывели из камеры во внутренний двор тюрьмы. Десять военных преступников друг за другом провели на место казни. Наказания избежал лишь Герман Геринг, который всего за два часа до казни раскусил капсулу с цианидом, которую ему удалось сохранить. После министра иностранных дел Иоахима фон Риббентропа, начальника РСХА Эрнста Кальтенбруннера и генерала-фельд-маршала Вильгельма Кейтеля настала очередь главного идеолога партии.

«Мрачный, осунувшийся Розенберг осмотрелся по сторонам. Он был бледен, но не казался взволнованным. Он поднялся на эшафот спокойным шагом. Назвав свое имя и ответив, что ему нечего сказать, он больше не проронил ни слова. Несмотря на то что он назвался атеистом, его сопровождал протестантский капеллан, который вместе с ним поднялся на эшафот и встал рядом, читая молитвы. Розенберг взглянул на капеллана безо всякого выражения. Девяносто секунд спустя он уже висел в петле. Его казнь стала самой быстрой из всех десяти», — написал американский журналист Говард Смит, который вел репортаж с места казни.

Тело Альфреда Розенберга вместе с остальными было отправлено в Мюнхен, где казненных кремировали на кладбище Остфридхоф. Той же ночью под покровом тьмы их прах был рассеян над рекой Изар.