Читать книгу - "Россия в Первой мировой войне - Николай Головин"

Такой разврат, естественно, передался с передовых позиций в тыловые части фронта, и повсюду началось безумное мотовство ружейных патронов. На них не смотрели как на драгоценную часть боевого оружия, а как на какой-то ненужный и часто обременительный хлам, который поэтому можно и не очень беречь, а при случае, например, при отступлении, и прямо бросить. Все протесты и обращения Главного артиллерийского управления к высшему командному составу армии и все грозные по этому поводу приказания из Ставки особого действия не имели.

А принятая потом мера — в виде назначения денежных премий за доставленные патроны и гильзы в расчете на поощрение к добросовестному сбору их, дала результаты неожиданные: начались хищения патронов из складов, парков, позиционных хранилищ и даже из своих носимых запасов самими бойцами ради получения за них обещанных денег. Наконец, дошло до того, что патрон обратился в “денежную единицу” на прифронтовом рынке и предметы солдатского обихода — табак, папиросы, чай и т.п. — наряду с деньгами расценивались и покупались за известное количество патронов».

Мы привели эту длинную выдержку из книги генерала Маниковского, ибо она ярко характеризует отношение нашего тыла к войскам. Мы не впадем в преувеличение, если будем утверждать, что ни в одном из воевавших государств не проявлялась столь строгая требовательность сверху вниз, а также с тыла вперед, как в России. Чем ниже был ранг человека и чем ближе стоял он к неприятелю, тем больше от него требовали; никакие его ошибки или недостатки ему не прощались. Всегда во всем, в конце концов, виноват был он. Совершенно упускалось из виду, что масштаб требований должен был быть как раз обратный. Внизу и впереди стоял массовый боец — человек миллионов. Несомненно, что этот массовый боец нес на себе отпечаток тех низов народа, из которых пришел. И русский солдат вместе со своим геройством принес свою темноту и непонимание «общих» интересов. Дело начальников всех степеней было учесть его недостатки и предусмотреть, как их парализовать. Казалось бы, что в вопросе снабжения ружейными патронами для Русской армии должна была быть установлена большая норма, чем средняя норма, выработанная наукой; мы видели выше, что сделано было как раз обратное. Когда же жизнь наказала за непредусмотрительность верхов, последние в целях самооправдания начали сейчас же искать виновных внизу. Заинтересованность тыловых обвинителей, естественно, приводила к утрате чувства меры. Внимательное прочтение обвинений генерала Маниковского, представляющих собою голос Главного артиллерийского управления, сразу же обнаруживает несправедливое отношение. Он протестует против того, что при организации обороны войска заботились о том, чтобы заблаговременно и с возможным избытком обеспечивать себя ружейными патронами. А как же иначе поступать? Воюют ведь не для сохранения огнестрельных припасов, а для поражения противника. Войска совершенно правильно учитывали, что в случае неприятельской атаки их окопы будут отрезаны артиллерийским огнем, а ходы сообщения уничтожены. И мы, их начальники, так и учили их. Ведь мы же требовали от солдат жертвы жизнью; нельзя же при этом ограничивать их в средствах борьбы. В случае потери окопов часть находившихся патронов попадала к неприятелю, но окопы не сдавались добровольно, а после кровавой борьбы. Нельзя воевать и ценить материальную часть дороже человеческих жизней. К сожалению, таково было отношение тыла к армии. Вышеприведенная Всеподданнейшая записка 28 членов Особого совещания по обороне это констатирует^[78].

Сбор патронов в тех случаях, когда наши войска переходили в наступление (и в противоречие генералу Маниковскому скажем, случаях частых, а не редких), должен был быть организован высшими штабами (корпусов и армий). Там, где это имело место, патроны эти не терялись. Правда, что именно в области всякого рода организации мы более всего и грешили неведением. Но все-таки такой мрачной картины, которую рисует генерал Маниковский, до марта 1917 г. не было. Конечно, были исключения, но только исключения. Правота наших слов доказывается тем, что если подсчитать расход ружейных патронов в Русской армии, то он не превосходит норм этого расхода в армиях наших союзников и врагов. Несправедливость утверждений генерала Маниковского объясняется тем, что он писал свою книгу в то время, когда Россия находилась под игом большевиков. Вся же литература последних, касающаяся минувшей войны, ярко окрашена тенденцией показать, что старая Русская армия развалилась уже до революции.

Рисуя ужасающую картину хищения патронов, генерал Маниковский не упоминает, что это относится к периоду, когда в 1917 г., с началом революции, началось разложение Русской армии; он не упоминает о том, что этот развал ускорялся бессовестной пропагандой большевиков, учивших солдат бросать оружие и уходить домой; в создавшейся обстановке измены Родине и убийств командного состава продажа и хищение патронов представляли собой сравнительно небольшое зло; это было лишь одно из выполнений лозунга, брошенного в темные народные массы: «Грабь награбленное».

Всех этих оговорок генерал Маниковский, конечно, не мог сделать. Да, может быть, он и сделал, но большевистская цензура их не пропустила.

Вышеочерченная психология наших тылов не благоприятствовала быстрому исправлению ошибок в мобилизационных предположениях. Последние же грешили не только недостаточностью размеров запаса ружейных патронов, но и тем, что самое производство патронов в военное время было рассчитано совершенно не соответственно масштабу войны. Согласно мобилизационному плану, считалась достаточной общая годовая производительность наших трех патронных заводов (Петроградского, Луганского и Тульского частного) в 550 000 000 в год. В действительности же средняя месячная потребность нашей армии в ружейных патронах достигала 250 000 000, т.е. истинная годовая потребность превосходила предположения почти в 6 раз.

Крайнее форсирование работы вышепоименованных трех патронных заводов утроило их производительность. Поднялся вопрос о постройке нового патронного завода, но решение этого вопроса затянулось до апреля 1916 г.

Заграничные заказы патронов вследствие запоздания помещения их встретили большие затруднения; заграничный рынок был уже перегружен заказами воюющих государств.

В нижеприводимой таблице указаны числовые данные о снабжении Русской армии ружейными патронами.

Снабжение Русской армии ружейными патронами (в миллионах)

Изучая эту таблицу, мы можем заключить, что в окончательном итоге потребность нашей армии в ружейных патронах была удовлетворена. В самом деле, 3 года войны потребовали около 9 миллиардов патронов, дано же армии было 9,5 миллиарда. Но в эту картину кажущегося благополучия должны быть введены две существенные поправки.