Читать книгу - "Царь и султан. Османская империя глазами россиян - Виктор Таки"

Открытие россиянами славянских подданных султана было постепенным процессом, в результате которого раса и этничность стали дополнять религиозную систему координат. Образованные россияне долгое время не выделяли славянских «братьев» среди православных единоверцев. В своих отношениях с северным царством южные славяне гораздо чаще подчеркивали свое единоплеменство, порой даже в ущерб единоверию. Напротив, россияне долгое время игнорировали эти панславистские призывы или реинтерпретировали их в смысле единства православных народов. Характерны в этом смысле российские злоключения уже упоминавшегося Юрия Крижанича. Московские власти не оценили новаторского панславизма Крижанича и сослали его в Тобольск, когда выяснилось, что он был католическим миссионером.

Хотя сопротивление Черногории османскому господству привлекло внимание Петра Великого и привело к установлению долгосрочных российско-черногорских отношений, последние были не безоблачны^[692]. Непосредственные преемники царя-реформатора не знали, что делать с воинственностью черногорцев, или находили последних слишком неуправляемыми. Елизавета Петровна позволила прибывшему в Россию черногорскому владыке Василие Петровичу Негошу отслужить литургию в Московском кафедральном соборе и снабдила его средствами для восстановления церквей в его собственной стране. Однако Василие не удалось заинтересовать императрицу своим проектом объединения всех славянских народов против Османской империи под черногорским руководством и российским протекторатом^[693]. Тем временем эмиссар Елизаветы Петровны С. Пушков, отправленный от имени императрицы примирить враждующие части черногорского общества, сообщал ей, что «пользы от Черногории ожидать нечего, ибо весь народ сей нимало о службе е. и. в. не помышляет»^[694]. Еще более критичную картину черногорского общества представил посланник Екатерины II Ю. В. Долгоруков, посланный на Черную Гору после начала русско-турецкой войны в 1769 году. Долгорукову не удалось мобилизовать черногорцев на борьбу с султаном, и сам он писал, что местные жители «питаются воровством, граблением и разбоем, не разбирая ни веры, ни знакомства, ни человечества»^[695]. У российской императрицы не было причин ставить под сомнение отчет Долгорукова ввиду появления тремя годами ранее черногорского самозванца Степана Малого, представлявшегося свергнутым супругом Екатерины II Петром III^[696]. Предпринятая в то же время миссия подполковника Н. А. Каразина в Болгарию также оказалась безуспешной, хотя и по другим причинам^[697].

Вплоть до конца екатерининского царствования греки занимали центральное место в антиосманских планах Петербурга, порой за счет южных славян. Согласно «Греческому проекту» Екатерины II, Черногория, Босния и османская Сербия попадали в зону влияния Габсбургской монархии, а территория нынешней Болгарии должна была стать частью возрожденной греческой империи. Демонстрируя свою приверженность союзу с австрийцами, императрица изгнала из России черногорского правителя Петара Петровича Негоша, прибывшего в надежде заручиться традиционной поддержкой^[698]. По той же причине Екатерина II и ее фаворит Г. А. Потемкин не воспользовались проектом создания славянского царства под российским протекторатом, а также идеей всеславянского восстания против султана, и только столкновение с революционной и наполеоновской Францией заставило преемников императрицы пересмотреть роль славянского фактора^[699].

До начала XIX столетия сведения о славянских подданных султана предоставлялись самими представителями южных славян, иммигрировавшими в Россию или посещавшими ее временно. Эти авторы в основном концентрировались на древней истории славян и их славной борьбе с Османами^[700]. В той степени, в какой они затрагивали османский период, они не упускали возможности пожаловаться на греков. Так, Василий Петрович утверждал, что греки воспользовались русско-турецкой войной 1736–1739 годов для того, чтобы представить сербов приверженными России предателями султана, и в результате добились назначения своего единоплеменника во главе сербской церкви. Вооружившись султанским фирманом, последний ездил по Сербии, «поствляя Греки Архиереи, муча народ и деньги насилу взимае», «попленив святые церкви и народ Сербский, а особливо Сербскую Патриархию Пекскую одрав до самых стен»^[701]. Антигреческие выпады можно найти также и в «Истории разных славянских народов» Йована Раича, первый том которой был опубликован в России в 1795 году. В ней Раич сокрушался по поводу очернения имени славян греческими авторами, которые «славу оных затмить хотяще» после того, как последние «прочих всех, силою, мужеством и храбростию превзыде» и «не малые беды греками причиняли»^[702].