Читать книгу - "НКВД и СМЕРШ против Абвера и РСХА - Анатолий Чайковский"

Последнее в равной степени было присуще как «благородной разведке», так и «низменному шпионажу». У многих на слуху знаменитая легенда о «троянском коне». 10 лет безуспешной осады греками Трои – и лишь один хитроумный ход, подсказанный Одиссеем, принес им давно желаемый успех. Неоднократно громивший римские армии в ходе Пунической войны (III ст. до н. э.) военачальник древности карфагенец Ганнибал успехами был обязан не только себе как талантливому полководцу, но во многом шпионам и соглядатаям. Надев парик и прицепив фальшивую бороду, он и сам не раз проникал в римский лагерь.

Со временем ухищрения все шире стали использоваться не только в военных целях, но и в борьбе с уголовной преступностью. Истории известны множество примеров, когда для получения искомых результатов правоохранительные и карательные органы применяли их во все более широких масштабах. Не оставался в долгу и уголовный мир[103]. «Масса всевозможных преступлений совершается ежедневно у нас в России», – писал в свое время бывший начальник Харьковской сыскной полиции В. фон Ланге. Рассказывая о поиске и задержании одного из преступников, вспоминал: «…Переодевшись в костюм чернорабочего, загримировавшись, я измазал себе черным порошком лицо, шею и руки, дабы быть похожим на рабочего угольщика и, взяв револьвер, отправился в ночлежный приют…

Придя в сопровождении указчика – вора в карантин, мы улеглись на грязные матрацы… Шло время. Настроение духа стало убийственное. Насекомые в громадном количестве не замедлили нанести мне визит и посетить мою голову и тело. Недоверие к соседу возрастало. А вдруг приятель мой изменил и предупредил своих товарищей в приюте, сообщив, кто я! Финал будет – уложат на месте и концы в воду. Нервы страшно расшатались, мурашки по телу пробежали в помощь грызущих меня насекомых…» Страхи фон Ланге оказались напрасными. «Приятель» не выдал, преступника удалось задержать…

В вопросах различных ухищрений и уловок исключением не стали события на Восточном фронте с активным участием немецких и советских спецслужб. В зависимости от военно-политической ситуации и положения на фронтах они применяли как общие, так и специфические формы и методы разведки и контрразведки, подбирали исполнителей, определяли районы их действий, ставили те или иные задачи. Главным при этом оставалось одно: нанести максимально возможный урон противнику.

В деятельности обеих сторон важное место занимали приемы маскировки. Последнее особенно присуще работе Абвера и РСХА – это легендирование агентуры, использование советской военной и специальной формы одежды, подложных документов, наград, морально-психологическая подготовка агентов и другое. Уловки противника со временем не стали большим секретом для НКВД и его особых отделов, а позже органов НКГБ и СМЕРШа. Но, кроме времени, от них потребовалась еще долгая и кропотливая работа.

До первого серьезного поражения в ходе войны немецких войск под Москвой «Абвер-заграница» и его фронтовые абверкоманды и абвергруппы вопросами ухищрений при подготовке агентуры особо не интересовались. Появление огромного количества военнопленных, немалого числа перебежчиков и добровольно сдавшихся в плен не только создавали условий для массовой вербовки агентуры, возможностей в постановке ей тех или иных диверсионно-разведывательных задач, достаточно легкой ее переброски за линию фронта и в ближайшие прифронтовые районы, но и укрепляли уверенность в неотвратимом и скором крахе большевистского государства. Не виделось особой необходимости и в тщательном легендировании «агентов-однодневок». Подготовительная работа с ними сводилась к банальному натаскиванию утверждать о «выходе из окружения», «побеге из плена» и др. Перед переброской не усматривалась и потребность отбирать у завербованных личные документы, а нередко и оружие, брать подписки о сотрудничестве. Решающим фактором абверовцы считали время, ибо длительное нахождение «окруженца» и «беглеца» на оккупированной территории уже само по себе могло вызвать подозрение у советской контрразведки. Для пущей убедительности их «героического поведения» агентам имитировали легкие ранения, контузии, различные заболевания. Победный марш войск Вермахта убеждал: окончательное поражение советов не за горами, а отсюда не усматривалась особая необходимость в углубленных ухищрениях и уловках.

К примитивизму сводилось и объяснение внезапного появления «пропавших» красноармейцев и командиров в расположении своих воинских частей. Кроме традиционного «выхода из окружения» и «побега из плена», возвращение чаще всего объяснялось «отставанием от подразделения», «ранением», «потерей ориентиров» и др. Еще меньше обращалось внимание на обмундирование агентов. «Проблема» сводилась к простой аксиоме: чем более потрепанным и измученным будет их внешний вид, тем убедительнее прозвучит рассказ о мытарствах «в окружении и плену».

Затянувшаяся война, ощутимые потери фронтовых войск и боевой техники потребовали от Абвера и РСХА кардинально улучшить диверсионно-разведывательную работу, в том числе в области ухищрений и маскировки агентуры. «Несмотря на внушительные успехи наших армий на Восточном фронте, – вспоминал Вальтер Шелленберг, – к лету 1942 г. для тех, кто разбирался в обстановке, стало ясно, что нам приходится сталкиваться с все возрастающими трудностями… Гиммлер и Гейдрих наседали на меня, требуя дополнительной информации о России, так как имеющегося разведывательного материала было недостаточно».

Не меньше проблем возникло и перед советской контрразведкой. Массовое появление на линии фронта и в тылу немецкой агентуры, ее заметное влияние на фронтовые события вынуждали не только искать меры по локализации подрывных действий, но и предпринимать превентивные шаги на их упреждение. Наряду с развертыванием фильтрационных лагерей по проверке побывавших в плену и окружении, в 1941 г. было положено начало системному изучению опыта работы спецслужб противника, в том числе по применению агентурно-оперативных приемов и уловок.

Общие атрибуты маскировки «доверенных лиц» врага (национальность, язык, легендирование, документальное обеспечение, одежда и пр.) диктовались районами их предполагаемого пребывания, наличием или отсутствием в них военного положения, составом населения, многими другими факторами. В глубокий тыл с определенной легендой агенты направлялись под видом командированных, раненых, прибывших из госпиталей, беженцев, эвакуированных, различных гражданских специалистов и т. д. Соответствующей была и экипировка. В этом случае от других заметно отличалась агентура, обучавшаяся в Брайтенфуртской разведывательной школе (дислоцировалась вблизи Вены), в которой постигали «науки» диверсионно-разведывательной работы на советских авиационных заводах. В группе «Технише-Люфт» они изучали технологическую оснащенность, кадровое обеспечение, уязвимые места и др.[104]Для качественной и количественной оценки военно-воздушных сил СССР обучение осуществлялось в группе «Люфт» (авиация). Кроме военной и специальной подготовки, будущие агенты в деталях знакомились с новыми типами и тактико-техническими характеристиками советских самолетов, их вооружением, изучали парашютное дело, аэродромное обслуживание, многие другие вопросы. Пройдя дополнительное обучение в Варшавской разведшколе, с помощью авиации агенты перебрасывались в крупные промышленные центры Урала и Сибири. Срок нахождения в советском тылу определялся годом и более.