Читать книгу - "Песнь небесного меча - Бернард Корнуэлл"

Этот человек засмеялся. Я не видел его лица из-за нащечников шлема и мог разглядеть лишь рот, бороду и блеск спрятавшихся в тени глаз.

— Вы пришли с миром, — сказал он, — потому что не осмеливаетесь прийти по-другому. Или хотите, чтобы мы выпотрошили дочь вашего короля, сперва пропахав ее между бедер?

— Я буду разговаривать с ярлом Зигфридом, — ответил я, не обратив внимания на провокацию.

— Но захочет ли он говорить с тобой? — спросил всадник.

Он тронул шпорой коня, и скакун красиво повернулся. Это было проделано с единственной целью — продемонстрировать нам свое верховое искусство.

— А ты кто такой? — спросил всадник.

— Утред Беббанбургский.

— Я слышал это имя, — признался он.

— Тогда назови его ярлу Зигфриду. И скажи, что я привез ему приветствие от короля Альфреда.

— Это имя я тоже слышал.

Всадник помедлил, испытывая наше терпение.

— Ты можешь следовать по этой дороге, — сказал наконец он, указывая туда, где тропа исчезала за гребнем холма. — Доедешь до огромного камня. Рядом с ним стоит дом — там и будешь ждать вместе со своими людьми. Завтра ярл Зигфрид сообщит, желает ли он говорить с тобой, или желает, чтобы ты уехал, или желает поразвлечься, глядя, как вы умираете.

Он снова тронул шпорой бок коня, и трое всадников быстро отъехали, стук копыт их скакунов громко раздавался в неподвижном летнем воздухе.

А мы поехали по дороге, чтобы найти дом рядом с огромным камнем.

Дом этот, очень древний, был сложен из дубовых бревен, которые со временем сделались почти черными. Он имел крутую соломенную крышу и был окружен высокими дубами, прикрывавшими его от солнца. Перед домом, на лужайке с густой травой стоял каменный столб выше человеческого роста из необработанного камня. В камне была дыра, а в ней лежала галька и обломки костей, говорившие о том, что люди считали этот камень наделенным волшебными свойствами. Финан перекрестился.

— Должно быть, это положили туда старые люди, — сказал он.

— Какие старые люди?

— Те, что жили здесь, когда мир был молод, — ответил Финан, — те, что явились раньше нас. Они поставили такие камни по всей Ирландии.

Он осторожно посмотрел на камень и провел свою лошадь как можно дальше от него.

Единственный хромой слуга ждал нас возле дома. Он был саксом и сказал, что место это называется Тунреслим — название такое же старое, как и сам дом. Оно означало «Роща Тора» и сказало мне, что дом построили в месте, где жили старые саксы — саксы, не признававшие распятого христианского бога, и поклонялись более древнему богу, моему богу — Тору. Я перегнулся с седла Смоки, прикоснулся к камню и вознес молитву Тору, прося, чтобы Гизела выжила в родах и чтобы удалось спасти Этельфлэд.

— Для вас приготовлена еда, господин, — сказал хромой слуга, беря поводья Смоки.

То была не просто еда и эль, то был пир. Рабыням-саксонкам пришлось готовить кушанья и наливать нам эль, мед и березовое вино. Мы ели свинину, говядину, уток, вяленую треску и пикшу, угрей, крабов и гусей. На столе стояли хлеб, сыр, мед и масло.

Отец Виллибальд боялся, что еда может оказаться отравленной, и испуганно наблюдал, как я ем гусиную ножку.

— Вот, — сказал я, вытирая жир с губ тыльной стороной руки, — я все еще жив.

— Хвала Господу, — отозвался Виллибальд, по-прежнему тревожно наблюдая за мной.

— Хвала Тору, — сказал я, — ведь это его холм.

Виллибальд перекрестился, потом осторожно воткнул свой нож в кусок утки.

— Мне сказали, — нервно произнес он, — что Зигфрид ненавидит христиан.

— Ненавидит. Особенно священников.

— Тогда почему он так хорошо нас кормит?

— Чтобы показать, что он нас презирает.

— А не для того, чтобы отравить нас? — спросил Виллибальд, все еще беспокоясь.

— Ешь, — сказал я, — наслаждайся.

Я сомневался, что норвежцы нас отравят. Они, может, и желали нам смерти, но не раньше, чем унизят нас. И все равно я расставил бдительных часовых на тропах, ведущих к дому. Я слегка опасался, что Зигфрид решит унизить нас, спалив дом глухой ночью, пока мы спим внутри. Однажды я наблюдал за таким сожжением, и это было ужасно. Воины ждали снаружи, чтобы загнать паникующих людей обратно в ад падающей, пылающей соломы, где люди вопили, пока не умирали.

На следующее утро после сожжения жертвы были маленькими, как малые дети, их трупы съежились и почернели, руки скорчились, а сгоревшие губы обтянули зубы в ужасном вечном вопле боли.

Но никто не попытался убить нас той короткой летней ночью.

Некоторое время я стоял на страже, слушая уханье сов, а после наблюдая сквозь густую путаницу листвы, как поднимается солнце.

Прошло еще некоторое время — и я услышал звук рога. Тот печально провыл три раза, потом еще три, и я понял — Зигфрид собирает своих людей.

«Скоро он пошлет за нами», — подумал я и тщательно оделся.

Я выбрал свою лучшую кольчугу, прекрасный шлем и, хотя день обещал быть теплым, черный плащ с зигзагом молнии, бегущим по всей спине.

Я натянул сапоги и пристегнул мечи. Стеапа тоже носил кольчугу, хотя его доспехи были грязными и тусклыми, сапоги — потертыми, а покрытие ножен порвалось. И все равно он выглядел более устрашающим, чем я.

Отец Виллибальд облачился в свой коричневый наряд и взял маленький мешок с евангелием и святыми дарами.

— Ты будешь мне переводить? — серьезно спросил он меня.

— Почему Альфред не послал сюда священника, который говорит по-датски? — ответил я вопросом на вопрос.

— Я немножко говорю, — сказал Виллибальд. — Но не так хорошо, как хотелось бы. Нет, король послал меня потому, что подумал — я буду утешением для госпожи Этельфлэд.

— Смотри, чтобы так оно и было.

С этими словами я повернулся, потому что вниз по тропе, тянущейся под деревьями с юга, бегом примчался Сердик.

— Они приближаются, господин, — сказал он.

— Сколько их?

— Шестеро, господин. Шестеро всадников.

Эти шестеро въехали на лужайку перед домом, остановились и огляделись. Их шлемы мешали им видеть, заставляя нелепо крутить головами, чтобы разглядеть наших привязанных лошадей. Они сосчитали их, чтобы убедиться, что я не послал разведчиков исследовать местность.

Убедившись в конце концов, что никакого отряда разведчиков у меня нет, предводитель соблаговолил посмотреть на меня. Мне показалось, что это тот самый человек, который встретил нас вчера на вершине холма.