Читать книгу - "В пасти Дракона - Александр Красницкий"

Уинг-Ти склонилась над Еленой, прислушалась к её ровному дыханию и улыбнулась.

— Русская девушка теперь будет здоровой, — сказала она и тихо вышла из покоя.

Уинг-Ти — это была дочь несчастного Юнь-Ань-О давно уже была в Пекине. Жалость ли проснулась в душе свирепого посланника Дракона, с таким хладнокровием казнившего несчастного старика при одном только подозрении в измене, другое ли какое чувство родилось в его душе, только Синь-Хо, поджёгши дом старика, поспешил скрыть Уинг-Ти у одного из своих сторонников в Порт-Артуре. Передав ему затем своп инструкции, он, пользуясь вызванной пожаром суматохой, никем не замеченный выбрался из русского города в Кин-Джоу, но не один, а вместе с дочерью своей жертвы. Он навёл на неё такой ужас, что бедная девушка и не помыслила о сопротивлении, хотя в Порт-Артуре был такой! момент, когда ей достаточно было только крикнуть, чтобы Синь-Хо схватили стражники, только из-за суматохи не обратившие внимания на убегавшую вон из города странную пару. Воля Уинг-Ти была парализована. Она стала сама не своя и покорно следовала за Синь-Хо, всюду, куда только бы ни вёл её. Так они очутились в Пекине.

Поведение Синь-Хо в отношении пленницы тоже отличалось странностью. Этот суровый человек обращался с молоденькой девушкой, как с ребёнком. Ни малейшего насилия он не позволил себе по отношению к дочери своей жертвы. Напротив того, он обращался с ней, как с родной дочерью. И Уинг-Ти ни в чём не могла пожаловаться на своего господина.

Очутившись в Пекине, она совершенно покорилась своей участи и даже перестала думать о том, чтобы как-то вернуться домой. Она совершенно не скучала по братьям, но когда ей вспоминался бравый казак Зинченко, глаза её затуманивались внезапными слезами.

В Пекине Синь-Хо окружил Уинг-Ти такой роскошью, о какой она и мечтать не могла, когда жила в убогой фанзе своего старого отца. Теперь целый павильон в парке императорского дворца был к её услугам. Слуги появлялись по первому её зову, всё, чего ни пожелала бы она, подавалось по первому её требованию. Уинг-Ти была почти счастлива. В своей молодой наивности только и мечтала она о том, чтобы это счастье разделить с молодцом-казаком, смутившим однажды её сердечко.

Что происходило вокруг её, Уинг-Ти не знала. Она не имела ни малейшего понятия о совершавшихся в Пекине грозных событиях. Зарево частых пожаров сперва пугало её, но потом она привыкла к ним и перестала обращать на пожары внимание.

Лишь постоянное одиночество томило её. Зато как же она была обрадована, когда однажды вечером принесли в её павильон бесчувственную Елену.

— Это — русская, — сказал ей Синь-Хо. — Ты должна заботиться о ней, как сестра, потому что она останется здесь.

— Я сделаю всё по твоему слову, мой господин, — последовал покорный ответ.

— Ты говоришь по-русски, и потому-то я поручаю её тебе. Будь добра с нею!

— Я буду ей сестрой...

Суровость на мгновение исчезла с лица сына Дракона; с каким-то особенным чувством он погладил по голове маленькую Уинг-Ти и быстро ушёл вершить далее своё ужасное дело разрушения.

Елена проспала, ни разу не проснувшись, всю ночь и всё утро. Зато когда она проснулась, она почувствовала себя совершенно здоровой. Силы вернулись к ней, но вместе с тем явилось сознание того, что теперь она в неволе, в плену, из которого ей уже не удастся вырваться.

Напрасно она расспрашивала Уинг-Ти, безотлучно находившуюся при ней, где именно она находится; маленькая китаянка не могла ответить ей на вопросы. Она и сама не знала, и от Елены от первой — услышала о тех событиях, о тех ужасах, что происходили в Пекине.

Елена и Уинг-Ти быстро сблизились между собой. Маленькая китаянка так и подкупала своей молодой наивностью и неподдельной ласковостью, и нельзя было не полюбить её. Скоро это сближение стало ещё теснее. Уинг-Ти на первых же порах рассказала Елене о своей жизни на родине, в Порт-Артуре. Елена узнала о её знакомстве с Шатовым. Уинг-Ти искренно обрадовалась, когда услышала от своей русской подруги, что молодой русский офицер — её жених, и, с своей стороны, не замедлила рассказать Елене о Зинченко. Явились общие интересы. Девушки теперь целые часы проводили в разговорах и не замечали, как проходило время.

Синь-Хо не показывался, хотя Уинг-Ти знала, что он бывает в большом дворце, который, как ей теперь уже было известно, принадлежал принцу Туану.

Ни та, ни другая девушка не имели понятия, зачем Синь-Хо держит их взаперти — как пленниц — и вместе с тем окружает всеми знаками внимания.

В тот день, когда Вань-Цзы был принесён во дворец Туана, Синь-Хо впервые появился в павильоне у девушек. Только теперь Елена могла рассмотреть его, но он вовсе не поразил её своим мрачным видом. Напротив; Елена помнила, что именно ему она обязана своим спасением.

Когда Синь-Хо вошёл в павильон, она принялась его благодарить. Но тот довольно резко перебил её:

— Не благодари меня. Если бы ты не была русской, то погибла бы! Только это спасло тебя... Потом, если ты хочешь уведомить твоих отца и мать о себе, я разрешаю тебе написать им несколько строк. Здесь Вань-Цзы, которого ты знаешь. Я разрешу Уинг-Ти передать ему твоё письмо.

— Благородный мандарин, принц или ещё кто-то... Скажи мне, чем я могу отблагодарить тебя? — с искренним чувством воскликнула Елена.

— Вот чем: когда вернёшься в Россию, скажи своим соотечественникам, что китайский народ не зверь, что он был выведен из терпения европейцами Запада и потому начал ныне, практически против своей воли это страшное дело... Вот, девушка, чем ты можешь меня отблагодарить!

Синь-Хо ушёл, отдав Уинг-Ти кое-какие распоряжения.

— Он не только позволил передать письмо твоему другу, — воскликнула Уинг-Ти, когда девушки остались наедине, — но даже разрешил ему посетить тебя... Он сам сказал мне это!

Так Вань-Цзы очутился у Елены.