Читать книгу - "Главная тайна горлана-главаря. Взошедший сам - Эдуард Филатьев"

Среди прочих обвинений, выдвинутых на судебном процессе против братьев Краснощёковых, было и такое, что будто бы они (по словам Аркадия Ваксберга)…

«…заказывали своим жёнам каракулевые и хорьковые шубы. ‹…› На роль жены в этом контексте могла претендовать только Лили. Но имя её – чёрным по белому – в судебных документах ни разу не упоминается. Компетентные органы щадили Лилю уже тогда».

Здесь напрашивается вопрос, который Ваксберг почему-то не задал: почему и за что могли «щадить» рядовую советскую гражданку «компетентные органы»?

Ведь, казалось бы, был такой хороший повод – выставить на посмешище (что равносильно примерному наказанию) омещанившуюся дамочку, которая своей страстью к разгульной жизни не только оскандалила очень крупного представителя советской правящей верхушки, но и бросила тень на всю партийную элиту и даже на весь советский режим!

Однако ОГПУ её пощадило.

Ольга Каменева (или те, кто стоял за её спиной), считая этот чекистский шаг ошибочным, поспешила исправить промах чрезвычайного ведомства. И нашла человека, который взялся осуществить её замысел.

Аркадий Ваксберг:

«Почти сразу же вслед за освобождением имя Краснощёкова снова оказалось у всех на устах. И опять – в сочетании с Лилей. Бойкий молодой драматург Борис Ромашов скроил скандальную пьеску «Воздушный пирог», положив в основу сюжета то же громкое судебное дело».

В тот момент Краснощёков был не единственным, кого высмеивали со сцены. В Москве смеялись и над Александром Каменевым (в семье его звали Лютиком), который был сыном Льва Каменева, одного из членов руководившей страной «тройки».

Борис Бажанов (о Льве Каменеве):

«Женат он на сестре Троцкого, Ольге Давыдовне. Сын его, Лютик, ещё очень молод, но уже широко идёт по пути, который в партии называется «буржуазным разложением». В партии ещё есть люди, хранящие веру в идею; они возмущаются. Написана даже пьеса «Сын наркома», в которой выведен Лютик Каменев, и пьеса идёт в одном из московских театров; при этом по разным деталям нетрудно долгадаться, о ком идёт речь.

Каннеру звонят из Агитпропа ЦК – за директивой; Каннер спрашивает у Сталина, как быть с пьесой; Сталин говорит: «Пусть идёт». Каменев поднимает на тройке вопрос о том, что пьесу надо запретить – это явная дискредитация члена Политбюро. Зиновьев говорит, что лучше не обращать внимания: запретив пьесу, Каменев распишется, что речь идёт о нём…

В конце концов, решено не запрещать пьесу, но оказать нужное давление, чтобы она была снята с репертуара».

Григорий Каннер (речь о нём – впереди) был одним из секретарей Сталина. А Ольга Каменева, видимо, для того и заказала «Воздушный пирог», чтобы хоть как-то отвлечь внимание публики от спектакля по пьесе Льва Славина «Сына наркома».

Борис Ромашов выполнил заказ оперативно: уже через четыре месяца – в ноябре 1924 года – комедия в пяти действиях была готова, и режиссёр Московского театра революции Алексей Львович Грипич (ученик Всеволода Мейерхольда) приступил к репетициям.

Главными действующими лицами готовившегося спектакля были братья Коромысловы: Илья Евсеич, директор банка, и Фёдор Евсеич, председатель правления компании «ТИК» («Товарищество индустриальных контрагентов»). По ходу действия возникала ещё одна структура, созданная братьями – «АРПА» («Американско-Русская Промышленная Ассоциация»). Названия этого «Товарищества» и этой «Ассоциации» перекликались с названиями компаний, которыми руководили братья Краснощёковы, и которые ещё были у всех на слуху.

Луэлла Краснощёкова:

«…прообразом отрицательного героя был Краснощёков, об этом все знали, но всё это было неправдой».

Первое представление «Воздушного пирога» состоялось 19 февраля 1925 года.

Аркадий Ваксберг:

««Вся Москва» ломилась на премьеру спектакля и на последующие его представления, без труда разгадывая, кто есть кто, и видя в любом фабульном повороте не столько плод авторского воображения, сколько информацию о подлинных фактах».

События пьесы были отнесены к 1922 году, а реплики персонажей подчёркнуто передавали атмосферу той свободы, которую принёс в страну Советов нэп:

«РАК. – Мне можно верить – Семён Рак не продаст. А вы как думаете?

ПОНДИ. – Продать может каждый. Теперь – свободная торговля».

Перед Борисом Ромашовым была, надо полагать, поставлена задача: изобразить главного героя пьесы, Илью Коромыслова, не как закоренелого преступника, который из-за воцарившейся в стране свободы нарушил все нормы, правила и законы, а как жертву (в том числе и женского коварства).

Бенгт Янгфельдт:

«Коромыслов изображён как выродившийся коммунист, но, прежде всего, как жертва коррумпированного окружения, в частности, собственного брата. «Я мог предаваться коммерческим иллюзиям, я мог не понимать того, что делается вокруг, но я не предавал рабочих интересов», – говорит он».

Ваксберг к этому как бы добавляет:

«Выведенному под именем директора банка Коромыслова Краснощёкову давалась в пьесе хоть какая-то индульгенция: он представал как жертва неких объективных обстоятельств: то ли социальных, то ли сугубо личных, но как бы не зависящих от него. Обличался, да и то с поправками на «смягчающие обстоятельства», номенклатурщик, но не номенклатура».

Зато главной героине «Воздушного пирога» автор пьесы никаких «индульгенций» не выдал, представив её как образ резко отрицательный. Ваксберг пишет:

«Она была – в трактовке драматурга – исчадием ада, толкнув крупного советского работника на путь преступлений».

Фамилия у «дамы сердца» Ильи Коромыслова была точно такая же, как у возлюбленной Александра Пушкина – Керн, а имя – Рита, как у Райт, приятельницы Маяковского и Бриков. По профессии она была балериной, что тоже недвусмысленно намекало на Лили Брик, упорно постигавшую когда-то балетное мастерство.

Исполняла эту роль выдающаяся актриса Мария Ивановна Бабанова, игравшая и в театре Всеволода Мейерхольда. В её блистательном исполнении в Рите Керн просто невозможно было не узнать Лили Брик. И публика мгновенно её узнавала, награждая игру Бабановой бурными аплодисментами. Особенно тогда, когда актриса произносила свои коронные фразы: