Читать книгу - "Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том II: В Палестине (1919–1942) - Владимир Хазан"

До сих пор речь в основном шла о Рутенберге-деятеле, Рутенберге-герое, жившем в мире, как выразился бы Ф. Достоевский («Скверный анекдот»), «коловращения идей» и пытавшемся найти этим идеям практическое применение. Пусть не всегда его активность увенчивалсь лаврами победителя, но почти всегда сопровождалась колоссальной энергичностью его натуры, деловой предприимчивостью и волевым напором. Деятельная сторона рутенберговской личности при таком портретировании естественным образом оказалась выдвинутой на передний план. Ограничить, однако, этой стороной сложный и неодномерный во многих отношениях, и прежде всего в психологическом, феномен Рутенберга значило бы обеднить его целостный облик. Между тем написанное об этом человеке тем именно по преимуществу и грешит, что до неумеренности выпячивается его активное, деятельное начало и вне внимания остается другой Рутенберг – рефлектирующий, подверженный приступам меланхолии и душевным кризисам. Здесь не следовало бы, конечно, нарушать существующие между «двумя Рутенбергами» пропорции – того, деятельного и энергичного, было гораздо больше, но полностью обойти молчанием существование другого, «подпольного человека», противоположного «фасадному», было бы и неверно, и малооправданно.

Более всего о «подпольном» Рутенберге свидетельствуют его дневниковые записи 30-х гг., не очень, правда, регулярные, но в достаточной мере откровенные, чтобы ощутить разительное несовпадение между внешним и внутренним течением жизни. При всех трудностях и напряжениях – и на это не раз указывалось в нашей книге – чисто внешняя карьера основателя и директора электрической компании в Палестине (и в разные времена – главы ишува) складывалась достаточно успешно: из того многообразия начинаний, за которые он в течение своей жизни брался, ему удалось реализовать наконец своего рода сверхпроект, благодаря которому его имя главным образом вошло в историю еврейского народа и будущего еврейского государства.

В 30-е гг. он стал человеком состоятельным, известность его только росла, он обладал властью над людьми, пусть ограниченной, но вполне реальной (к чему всегда был неравнодушен). По представлениям тогдашней – крайне бедной – Палестины, он относился к числу самых состоятельных людей: жил, окруженный бытовым комфортом, – имел роскошный особняк, куда перебрался в 1935 г., автомобиль², много времени проводил в Европе, мог позволить себе помогать другим, что зачастую и делал. Среди людей его круга были известные всему миру имена – не станем повторяться: многие из них назывались в ходе нашего повествования. В V: 1 мы стремились показать, что не только жители палестинского ишува, но и жившие в Европе русские эмигранты искали знакомства с ним, его расположения и помощи – материал на эту тему в RA безмерен. Человек в его положении и статусе не мог не испытывать более чем объяснимого удовлетворения и полагать свою жизнь удавшейся.

Между тем ярко выраженный фрейдизм рутенберговских дневниковых записей с непреложностью свидетельствует о внутреннем неблагополучии, которым было пронизано его существование. В каком-то смысле многое в овладевавшей Рутенбергом депрессии объясняется участившимися периодами ухудшения здоровья: выражение «break down» становится с конца 20-х гг. едва ли не регулярным в его речи. Мало радости приносил также кризис, нараставший извне: с одной стороны, молот гитлеровской опасности, перед лицом которой оказалось европейское еврейство, с другой – наковальня английской администрации, не только не торопившейся создать необходимые условия для решения еврейской проблемы, но и всячески препятствовавшей этому. Боясь возникновения в Палестине еврейского большинства, она искусственно сдерживала рост иммиграции. В Белой книге от ноября 1938 г. говорилось о непреодолимых политических, административных и финансовых трудностях, связанных с созданием независимых арабского и еврейского государств. В мае 1939 г. прошла Сент-Джеймсская конференция, на которой планировалось отыскать пути выхода из создавшегося тупика. Конференция окончилась полной неудачей. В соответствии с Белой книгой, опубликованной сразу после нее и названной именем тогдашнего Colonial Secretary М. Макдональда, количество въезжающих в страну еврейских иммигрантов на ближайшие пять лет ограничивалось цифрой 75 ООО. Серьезные запреты накладывались на проведение закупок земли. Белая книга М. Макдональда накануне Второй мировой войны стала серьезнейшим препятствием для спасения сотен тысяч евреев в Европе. Рутенберг, который в сентябре 1939 г. был вторично призван стать главой ишува, столкнулся с проблемами практически неразрешимыми. Это соответствующим образом усугубляло мрачное настроение.