Читать книгу - "Матрица Скалигера - Вячеслав Лопатин"

Конец XVIII века. Франция становится республикой. А республика в окружении монархических государств — это белая ворона. Многие страны не признали новую власть, считая настоящим и законным правителем Франции восьмилетнего сына казненного Людовика XVI, который находился тогда в парижской тюрьме. После его неожиданной смерти в 1795 году трон так же формально перешел к находящемуся в эмиграции брату Людовика XVI Станиславу Ксаверию. С этого момента тот стал именоваться королем Франции Людовиком XVIII.

Возможно ли такое, чтобы история мистифицировалась во времена Наполеона? Ведь это, кажется, было еще совсем недавно: Кутузов, Пушкин… Но что мы знаем об исторических познаниях того времени? Кто сказал, что Александр Сергеевич видел в своем учебнике по истории примерно то же, что и мы в современных? Знал ли он, когда были крестовые походы, кто и как открыл Америку? Да и был ли у него вообще такой учебник? По отечественной истории уж точно не было, как не было такового и ни у кого другого в нашей стране. Пушкин сам писал, что первая история вышла из–под пера Н. М. Карамзина. Карамзин же издал первые тома своей «Истории» лишь в 1818 году, когда Наполеон уже коротал вечера за написанием мемуаров на богом забытом острове. Это говорит о том, что в то время единой картины прошлого еще не было, история только становилась частью культурной жизни общества. По крайней мере в России. Запад нас, конечно, опережал, но едва ли намного*.

* Конечно же, до Карамзина был еще и В. Н. Татищев, якобы написавший «Историю Российскую». Но этот трактат является фикцией, как, скорее всего, и сама личность Татищева. Не случайно Пушкин и «забыл» про него. Однако подробнее об этом в одной из следующих глав.

Эпоха Великой французской революции и последовавших за ней наполеоновских войн — это время великих потрясений, событий, не имевших по значимости и масштабу аналогов в том же или предшествующем веке. С более глубоким прошлым сравнение не будет корректным, потому что там происходили вещи совсем невероятные, и я не удивлюсь, если вдруг историки объявят, что китайцы лет так пять тысяч назад летали на Луну. Они это могут. И китайцы, и историки.

Конец XVIII века ознаменовался не только новой идеологией братства и свободы, которую французские легионеры распространили по всей Европе. Это время различных реминисценций, воспоминаний о прошлом, которые рождались на волне французских завоеваний. Одним из таких воскрешений было образование античных государств в Европе: на месте Швейцарии была создана Гельветическая республика, вместо Нидерландов — Батавская, в Центральной Италии — Этрурия и так далее. Но ведь гельветы и батавы–это, согласно традиционной истории, племена, которые были завоеваны Древним Римом и после чего исчезли. Этруски сошли с исторической сцены и того раньше. С чего бы вдруг через пару тысячелетий появиться одноименным государствам? Которые, кстати, в ходе дальнейших военно–политических пертурбаций тоже канули в Лету, не просуществовав и десятка лет. Уж не новыми ли римлянами были завоеваны?

История этих и без того странных государств вызывает большой вопрос: почему их жизнь была так кратковременна? Конец — ладно, все когда–то заканчивается, но они появились ни с того ни с сего, вдруг, буквально всплыв из небытия. Так в нормальной истории не бывает. Может, на самом деле они существовали давно, но их прошлое было стерто и заменено новой историей, созданной как раз в рассматриваемое время? Если так, то тогда не стоит удивляться, глядя на известную картину коронации Наполеона, на которой изображена то ли античность, то ли время эпохи Возрождения, а сам главный герой — ни дать ни взять Юлий Цезарь или Октавиан Август.

Этот новый Цезарь, как и тот античный, был консулом и командовал легионами. Откуда взялись эти и другие архаичные словечки, да и зачем подчеркивать воспоминания о древнем прошлом, наряжаясь в соответствующие и давно исчезнувшие одежды? Никто же не будет переименовывать, например, нашего министра обороны в главного воеводу, и как его ни проси, он не появится перед телекамерами в одеяниях ни времен Рюрика, ни Петра Первого. Поэтому не нужно придумывать — как это делают историки — всякие отговорки про некую моду на обычаи, одежду и другие культурные явления прошлых веков. Если подумать об этом серьезно и беспристрастно, то невозможность и просто глупость этого станет очевидной.

В истории времён наполеоновских войн много неясного, и тут еще много материала для исследования. А пока посмотрим на некоторые параллели между событиями этой эпохи и предшествующих времен, не вошедшие в предыдущие таблицы.