Читать книгу - "Первая мировая в 211 эпизодах - Петер Энглунд"

Вечером, когда нещадно палящее солнце исчезало за горизонтом, мы ходили взад-вперед по пятачку между часовыми, курили арабский табак, бросали беспокойные взгляды в сторону запада, ибо там, далеко, за горизонтом, находился Рас-аль-Айн, конечная железнодорожная станция. Нам до нее — еще идти и идти, много дней и ночей. Дойдем ли?

112.

Вторник, 27 июня 1916 года

Флоренс Фармборо ухаживает за ранеными в Бучаче

Сегодня четвертая неделя Брусиловского прорыва, и продолжают поступать хорошие, на удивление хорошие новости. Именно та армия, в которую входила и медсанчасть Фармборо, 9-я армия, победоносно двигалась вперед: она обратила в бегство своего противника, австро-венгров, — те начали в панике отступать или, скорее, были охвачены паникой отступления^[181]. Флоренс и остальные счастливы. Наконец-то начали оправдываться их ожидания и надежды, связанные и с новым годом, и с большим наступлением. И погода хорошая.

Флоренс видела множество военнопленных (раньше они были редкостью)^[182], видела она и вражеские окопы, отлично укрепленные, но разрушенные, и проникалась невольным уважением к тем, кто их построил. Кроме того, она наблюдала и неприглядные стороны победы: переполненные братские могилы (выжившие сидели рядышком и раскладывали по кучам доставшиеся им сапоги, ремни и прочее снаряжение, снятое с убитых товарищей); шатающихся победителей (в стельку пьяных от украденного или добытого мародерским образом алкоголя).

Ее госпиталь располагался теперь в Бучаче, живописном маленьком городке на высоком берегу реки Стрыпы. Городок сильно пострадал от войны, многие жители покинули его, но в нем повсюду цвела акация. Медслужба заняла дом, принадлежавший ранее австрийцу, директору школы, который покинул город вместе со своими отступающими войсками. Войдя в дом, Флоренс увидела, что он уже разграблен. На полу валялись книги, картины, геологические образцы, сухие цветы. Австрийцам, оставшимся в городе, было приказано покинуть свои дома, их отправляли на восток. Флоренс вспоминала, что перед ней повторяются сцены прошлого лета, с той лишь разницей, что теперь бежала немецкоговорящая часть населения. Люди бежали тысячами, всех возрастов, они гнали перед собой домашний скот, везли нагруженные пожитками телеги.

Но приходили не только хорошие новости. Платой за них был нескончаемый поток израненных, изувеченных, продолжавший поступать в полевые госпиталя. Спасать их пыталась Флоренс Фармборо наравне с другими медиками.

Вчера вечером она ассистировала на двух операциях по поводу огнестрельных ранений в живот. Прогноз был весьма неутешительный, поскольку трудно было избежать смертельной инфекции, когда из живота вываливались кишки. Она восхищалась ловкостью хирурга, отрезавшего разорванные части кишечника и тщательно зашившего здоровые ткани. Ранения в живот считались тяжелыми, и не только потому, что пациенты часто умирали от них, но и потому, что те непрерывно просили пить, хотя им нельзя было давать ни капли из-за опасности возникновения осложнений^[183]. Когда операции закончились, Флоренс осталась в импровизированной операционной, так как узнала, что сейчас поступят новые раненые. Она так и уснула там, сидя на стуле, а когда проснулась, часы показывали полночь.

Раненые прибыли к шести часам утра. Флоренс ухаживала за ними, прервавшись только на ранний завтрак. Один из раненых был молодой солдат, совсем мальчик, пуля попала ему в левое предплечье. Она извлекла пулю из раны: все прошло на удивление легко, ибо пуля вошла не глубоко и ее кончик торчал из тела. Солдат не переставая стонал и жаловался, даже после того как рана была промыта и перевязана: “Сестрица^[184], болит!” У другого было очень сложное ранение. В него тоже угодила пуля, но она ударилась о его лопатку, изменила направление, прошла через правый бок, затем вниз через промежность, в правое бедро, где и осталась. Третий пациент, тоже совсем молодой, весь покрыт грязью, пылью и засохшей кровью, и она умывает ему лицо: