Читать книгу - "Танковые рейды 1941-1945 - Амазасп Бабаджанян"

Что же следовало делать дальше? Может быть, развивать дальнейшее наступление прямо на Берлин, пройти еще 60–70 километров и взять с ходу германскую столицу?

Дело в том, что противник сумел ко времени подхода наших войск к реке Одер организовать достаточно прочную оборону. Даже уже после форсирования Одера частям и соединениям 8-й гвардейской армии потребовалось затратить немало усилий и времени (около двух недель), чтобы расширить на западном берегу захваченный плацдарм до размера, который позволил бы сосредоточить там необходимое количество войск 1-го Белорусского фронта для начала мощного наступления на Берлин.

Но и после захвата нашими войсками плацдармов на западном берегу Одера противнику удалось сохранить за собой предмостные укрепления с центром в городе Кюстрин. Значительная часть его войск хотя и была окружена, но продолжала удерживать такие важные в оперативном отношении населенные пункты, как Шнейдемюль, Познань, Бреслау, сковывая наши силы, в том числе и соединения 8-й гвардейской армии. Коммуникации наших войск оказались растянутыми на 500 и более километров, железные дороги не работали, железнодорожные мосты через Вислу были выведены из строя, запасы истощились, боевая техника и вооружение требовали восстановления и пополнения. О прямом наступлении на Берлин в таких условиях не могло быть и речи.

Да еще в дополнение ко всему противник удерживал всю территорию Померанской провинции вплоть до города Гданьска, сосредоточив на севере свою крупную группу армий «Висла». Вот и пришлось 1-й гвардейской танковой армии совершить марш в направлении Восточной Померании и, временно войдя в состав войск 2-го Белорусского фронта, ударить по Гдыне. Об этой операции я расскажу в следующей главе.

Опасения за правый фланг 1-го Белорусского фронта были не напрасны. Вот и Гудериан это подтверждает в своих «Воспоминаниях солдата»: «Немецкое командование намеревалось нанести мощный контрудар силами группы армий „Висла“ с молниеносной быстротой, пока русские не подтянули к фронту крупные силы или пока они не разгадали наших намерений».

Может быть, несмотря ни на что, следовало идти на риск, ибо любая военная операция связана с риском? Но риск в данном случае не был вполне обоснованным, и это достаточно убедительно показал Г. К. Жуков в своей книге «Воспоминания и размышления». Коль скоро все-таки был риск, значит, не исключалась и неудача.

В решении такой большой и ответственной задачи, как операция по овладению Берлином, в результате которой должна была последовать капитуляция Германии, рисковать было слишком опрометчиво.

Весь ход Великой Отечественной войны советского народа отвергал расчет на случай, безрассудный риск. Закономерными, глубокой всесторонне продуманными были победы под Москвой в 1941 году, под Сталинградом в 1942-м, под Курском в 1943-м, на Украине и в Белоруссии в 1944-м, наконец, между Вислой и Одером в 1945-м.

Советская военная школа стремится исключить элемент случайности. Для нас был бы невозможен случай, столь решительно изменивший расчеты и планы командования, подобный тому, что описывает Г. Гудериан: «15 февраля 3-я танковая армия генерал-полковника Рауса была готова к наступлению! Утром 16 февраля она перешла в наступление, за которым лично наблюдал генерал Венк, точно знавший все мои намерения и планы. 16 и 17 февраля наступление проходило весьма успешно, мы начали надеяться… на удачу этой операции… Но тут произошло несчастье — Венк после своего доклада Гитлеру вечером 17 февраля сел в свою машину… он сел сам за руль и уснул… он наехал на перила моста, сильно разбился. Был доставлен в госпиталь. Выход из строя Венка привел к тому, что наступление застопорилось и его не удалось вновь наладить».

Вот ведь как: пострадал в автомобильной катастрофе один генерал — и сорвалось наступление.

Бывает… Говорят же, что, если б не простуда Наполеона, ни за что бы его гренадеры не покинули русскую столицу.

Но то исторический анекдот, а вот генерал Гудериан совершенно серьезно усматривает причину «исключительно быстрого развития успеха русских» в Висло-Одерской операции, видите ли, в том, что Гитлер «с опозданием обратил внимание на Восточный фронт», и еще — в назначении профана (Гиммлера. — А. Б.) на должность командующего группой армий «Висла».

Если поверить ему, действительно нечего взять из опыта Висло-Одерской операции, которая, явив образец стойкости и мужества, массового героизма советских солдат, стала и образцом советского военного искусства. Какова была в ней роль танков? Поскольку, как говорится, сверху виднее, позволю себе полностью процитировать по этому поводу мнение командующего 1-м Белорусским фронтом Маршала Советского Союза Г. К. Жукова: