Читать книгу - "Босфорский поход Сталина - Сергей Захаревич"

Наткнувшись в 1936-м на «железобетонную» позицию Сталина по «германскому вопросу», у Тухачевского вполне могла созреть мысль о том, что «усатого» пора бы и снять. Было бы от этого хуже стране, как пророчествует Суворов? До того, что в конечном итоге сотворил с государством Сталин, явно не додумался бы ни Тухачевский с Якиром, ни Уборевич с Эйдеманом.

Да, эти люди пролили реки крови. Но на войне, тем более войне гражданской, тем более — в России, где по иному, без рек крови, никогда не обходилось. Но разве в мирное время они в действительности являлись «кровавыми безумцами»? Кто же из них был действительно клинически безумен? А вот товарищ Сталин — был! Товарищ Сталин был параноиком, причем клиническим! И убил врача (великого врача!) только за то, что он эту болезнь определил.

Кто залил кровью всю страну, причем в мирное время? Кто посадил десятки миллионов невинного люда? Кто занимался геноцидом других народов? Кто ограбил и низвел до рабского состояния крестьян? При ком в мирное время царил голод, доходящий до людоедства, вто время как танки штамповались тысячами? Чья бездарная политика привела к бесконечным и бесперспективным войнам на протяжении 15 лет, унесших в могилу более 30 миллионов собственных граждан? Кто спровоцировал мировую бойню? Кто прямо, а не косвенно повинен в гибели в этой, спровоцированной им войне, более 20 миллионов граждан других государств? Кто усадил страны Восточной Европы и СССР за «железный занавес»? Не многовато ли для «слуги Державы»? Да ни один, даже самый испорченный советский военачальник из числа расстрелянных Сталиным, не додумался бы и до половины из всего перечисленного!

«В своей книге «Люди, годы, жизнь» Илья Эренбург пишет: «Помню страшный день у Мейерхольда. Мы сидели и мирно разглядывали литографии Ренуара, когда к Всеволоду Эмильевичу пришел один из его друзей, комкор И.П. Белов. Он был очень возбужден; не обращая внимания на то, что кроме Мейерхольда в комнате Люба и я, начал рассказывать, как судили Тухачевского и других военных. Белов был членом Военной Коллегии Верховного Суда (Эренбург ошибался — Сталин назначил Белова, как и маршала Блюхера, Егорова и Буденного, членами Особого Присутствия). Белов рассказывал: «Они вот так сидели — напротив нас. Уборевич смотрел мне в глаза…» Помню еще фразу Белова: «А завтра меня посадят на их место…» Потом он вдруг повернулся ко мне: «Успенского знаете? Не Глеба — Николая? Вот кто правду писал!» Он сбивчиво изложил содержание рассказа Успенского, какого — не помню, но очень жестокого, и вскоре ушел… Белова вскоре после этого арестовали.

Я помню, как Иван Панфилович возвратился с процесса над своими товарищами во главе с Тухачевским. Он был совершенно черный тогда… Сел к столу, попросил у меня бутылку коньяку, открыл его и выпил всю бутылку, не закусывая. А ведь он пил редко, крестьянский сын, блюл себя… А потом поманил меня к себе и прошептал: «Такого ужаса в истории цивилизации еще не было… Они сидели как мертвые… В крахмальных рубашках и галстуках, тщательно выбритые, но совершенно безжизненные, понимаешь? Я даже усомнился — они ли это? А Ежов бегал за кулисами, все время подгонял: «Все и так ясно, скорее кончайте, чего тянете…» Я спросил Якира — помнишь, сестра его жены была замужем за моим помощником по разведке: «А он тоже враг народа?» Якир даже не посмотрел на меня, ответил заученно: «Да, он тоже враг народа…»

…Судили Тухачевского два его недруга: маршал Егоров, командовавший Юго-Западным фронтом вместе со Сталиным, и Буденный; Блюхер и Белов были фигурами нейтральными, их использовали… Было необходимо соблюсти декорум — в этих вопросах Сталин был большим специалистом.

За всеми участниками Особого присутствия — сразу же после окончания кровавой трагедии — Ежов поставил слежку.

О результатах Сталину докладывали ежедневно.

Доложили и о том, что Егоров сник, замкнулся в себе, сказал одному из близких: «Я оказался пешкой в грязной игре. Мне стыдно самого себя» (это стало концом сталинского выдвиженца, а ведь был 1-м замом наркома обороны. — С.З.).

Смогли записать подобные же разговоры Ивана Белова.

Маршал Блюхер заметил командарму Штерну во время боев против японских армий, вторгшихся в Монголию (ошибка Юлиана Семенова — Блюхер был формальным командующим войсками во время боев у озера Хасан, фактически же, как свидетельствуют очевидцы, он был отстранен от руководства частями Начальником политуправления РККА Мехлисом уже на второй день конфликта. — С.З.): «Это был кровавый фарс, но я не могу понять, отчего же они во всем признавались?! Отчего же их лица были белые, словно мукой обсыпанные? Почему у них были чужие, мертвые глаза?!» (версия — следователи использовали наркотики или транквилизаторы перед судебным заседанием, поэтому оно и длилось всего ничего — меньше часа, чтобы подсудимые не успели прийти в себя, потому так торопился Ежов; исторический пример — показания Ван дер Любе на процессе по поводу поджога рейхстага. — С.З.).

Егорова и Белова расстреляли после нечеловеческих пыток. Блюхер — чтобы не выйти на процесс — выколол себе глаза в кабинете Берия и был там же убит.

Буденный одобрял исход процесса, показывал друзьям в лицах, как кололись Тухачевский и Якир.

Вскоре после расстрела героев гражданской войны, — продолжает Александра Лаврентьевна, — Сталин вызвал Белова… В кабинете сидел Ворошилов… Сталин долго ходил по кабинету, а потом, остановившись перед Иваном Панфиловичем, спросил:

— Любишь меня, Белов?

— Вы ж не женщина… Потом помолчал, нервы, видимо сдали, и выдохнул:

— Да как же вас любить, когда вы революцию погубили?

Сталин хлестанул его по щеке, обернулся к Ворошилову:

— А ты его на новую должность рекомендовал… Нехорошо.

Из сталинского кабинета Белова увезли в тюрьму. На расстрел его вели под руки, шел он, как каучуковый, подскакивал, все кости были переломаны.

Ну, а потом пришла моя очередь…

Детей забрали в детприемник, туда моя мама поехала, а ей говорят, что моя трехлетняя дочка Клементина умерла от голода… Мама спрашивает: «А где хоть ее могилка?» А ей в ответ: «Будем мы еще вражеских змеенышей хоронить… Иди вон в ров, там их много лежит, раскапывай, может, по костям родное определишь» [57].

Это, видимо, и есть тот самый народ, в котором Сталин «будил чувство Родины».

Современная экспертиза обнаружила на бланках допроса Тухачевского следы крови. Зачем били маршала, если арестовали его якобы «поделом»? Ясно зачем — липовые показания выколачивали. Выходит, не было реального повода к аресту? Семью Михаила Николаевича, кстати, за что «упекли», они тоже стране «навредили»? Но тут вдруг выясняется, что «Тухачевский лез в дела, в которых ничего не понимал. В которые его не просили лезть (начальника Штаба РККА?! — С.З.). В которые он не имел права лезть (7-м зам наркома обороны?! — С.З.)» [64].

Так с этого и следовало начинать! Оставим в покое «гениальный» замысел главаря, который придуман и никогда не существовал в голове Кобы в действительности, и зададим простой вопрос — если все так, зачем тогда доказывать, что Тухачевский — дурак и вредил стране? Это начинает напоминать потуги Исаева и Мухина, сперва пытавшихся доказать, что списки побед немецких воздушных асов не соответствуют действительности, а затем вдруг начинающих объяснять, что причина поражений «сталинских соколов» — плохое техническое состояние их самолетов.