Читать книгу - "Сквозь три строя - Ривка Рабинович"

Это были годы «оттепели»: допускалось чуть-чуть больше свободы выражения мнений, чем при Сталине. Я думала, что моя книга вызовет сенсацию, так как она касалась отрицательных сторон действительности, лежащих за пределами дозволенного канонами «социалистического реализма».

Как у всякого человека, начинающего писать, у меня было много сомнений относительно качества моего труда и шансов на его опубликование. Когда было написано около трети задуманного текста, я с трепетом душевным вошла в здание союза писателей Латвии и обратилась к секретарю русской секции союза Соломонову. Он принял меня очень любезно и обещал лично прочитать принесенный мною текст, вместо того чтобы отдать его одному из референтов союза. Когда я вернулась к нему через две недели, он сказал, что у меня, несомненно, есть талант, и что замысел романа интересен. По его словам, я обязательно должна продолжать и довести работу до конца. Он предложил мне вступить в кружок молодых писателей, который собирается два раза в месяц. Я записалась в кружок и очень любила эти встречи, позволившие мне познакомиться с интересными людьми. Мы слушали и обсуждали новые произведения членов кружка и говорили об актуальных событиях в мире литературы.

Всем этим я могла заниматься, пока мама помогала мне в домашних работах и в присмотре за детьми. Теперь, после отъезда родителей, я опасалась, что мне придется оставить свои литературные занятия: у меня просто не будет времени на это.

Но «просто так» прекратить я тоже не могла. За неделю до отъезда родителей я посетила, вместе с Соломоновым, Латвийское государственное издательство, и там, по его рекомендации, был заключен договор со мной об издании моей книги. Мне выплатили аванс в размере 60% ожидаемого гонорара. В Советском Союзе писателям хорошо платили, давали всяческие льготы. Трудно было только издать первую книгу, а дальше все шло проторенным путем: прием в союз писателей и в культурную элиту общества.

Я очень боялась, что не смогу выполнить обязательство, взятое на себя в рамках договора. Старалась писать каждую свободную минуту. Понятно, что это мешало мне уделять достаточно времени детям. Я надеялась, что смогу вознаградить их за недостаток внимания, когда книга выйдет в свет.

Аванс за будущую книгу выражался в крупной сумме. Я решила использовать эти деньги на осуществление давней мечты – подключение квартиры к сетям водопровода и канализации.

Это оказалось непростым делом. Невозможно подключить одну квартиру; если уж подключают, то весь дом. Все жильцы дома должны дать согласие и внести свою долю в общую сумму стоимости работы.

В доме было шесть квартир. Две из них принадлежали довольно состоятельной женщине, латышке. В трех других квартирах жили бедные семьи, отказавшиеся участвовать в проекте. Мы вместе с состоятельной соседкой решили взять все расходы на себя. Те, которым нечем платить, получат улучшение жилищных условий бесплатно.

Так мы и сделали. Трудно описать мою радость, когда я увидела, как вода льется из крана в раковину на кухне. В первый раз после двадцати с лишним лет таскания воды ведрами из колодцев или из речки! И нормальный туалет с «ниагарой» для спуска воды! Какое счастье!

Ванную комнату мы не могли устроить, не было помещения для этого. Бывшие хозяева сдали маленькую комнату, предназначенную для ванной, квартирантке, платившей за это пять рублей в месяц. Раз в неделю мы всей семьей ходили в общественную баню.

В моем распоряжении было еще два года до срока сдачи готовой рукописи. Работа продвигалась медленно. А ведь аванс-то истрачен, я не смогу вернуть деньги! Соломонов успокаивал меня: он не помнил случая, когда издательство требовало бы возвратить аванс, даже если книга по какой-то причине не вышла в свет. И все же я тревожилась. Кто же избавил меня от тревог? Не кто иной, как сама советская власть.

Два года – это долгий срок. За два года могут произойти многие изменения. И они действительно произошли. Политический климат в стране совершил крутой поворот в сторону ужесточения.

В годы «оттепели» в стране появились группы диссидентов, требовавших либерализации режима; в прессе и в других видах искусства наметились отклонения от прежних догм. Власти испугались и начали «закручивать гайки». Оттепель сменилась заморозками. Указы о переходе на новую политику были сразу разосланы всем республикам. Ощущение было таково, будто воскрес дух Сталина.

На заседании кружка молодых писателей член правления союза Ратнер рассказал нам о резком столкновении между Хрущевым и молодыми художниками-авангардистами на выставке современного искусства в Москве. Этот тяжелый эпизод был сигналом, возвещающим об окончании «оттепели». Все мы поняли это.

Реальные изменения не заставили себя ждать. Соломонов, инициатор поддержки молодых русскоязычных писателей и поэтов, был уволен и покинул Ригу. Государственное издательство аннулировало многие из договоров, заключенных с писателями по его рекомендации, в том числе договор со мной. Меня это разочаровало, так как это означало развенчание моих надежд стать писательницей. Но одновременно я испытала облегчение. В последние месяцы мне очень трудно было писать. Не было ни времени, ни сил. А главное – я начала чувствовать искусственность ситуаций, которые описываю.

Сначала я не хотела признаваться в этом даже самой себе, но здоровое чутье подсказывало мне, что я рисую фальшивую картину жизни. Потребовалось время, пока я поняла, что сама идея романа порочна. Один причастный к коррупции человек, двое, десятеро – не в этом корень проблемы. Сам режим и созданная им система управления экономикой – это факторы, порождающие коррупцию. Рыба гнила с головы. Начав писать, я еще верила, что пороки системы можно исправить, если все будут поступать честно.

Хотя намерение властей было противоположным, на деле кампания подавления свободы творчества пошла мне на пользу.

Это был второй случай в моей жизни, когда власти хотели навредить, подавить и даже уничтожить, а потом оказывалось, что их действия обернулись спасением. Они хотели уничтожить класс буржуазии и сослали нас в Сибирь, в предположении, что мы там не выдержим – и тем самым спасли нас от уничтожения нацистами. Теперь они спасли меня от опубликования книги, основанной на ложной предпосылке и не заслуживавшей выхода в свет.

К счастью, возвращения аванса никто не требовал.