Читать книгу - "Не изменяя присяге - Александр Лоза"

Во избежание погромов и эксцессов главнокомандующий генерал Е. К. Миллер официально передал власть в городе рабочему исполкому. Городская дума и Земское собрание от такой чести отказались. Председателем рабочего исполкома был назначен Петров, только что возвращенный из ссылки на Иоканьге.

19 февраля 1920 года генерал Е. К. Миллер объявил эвакуацию из Архангельска.

Оперативный отдел штаба и контрразведка жгли секретные бумаги. Обыватели набивали баулы ценными вещами. Ничего, кроме золота, ценных вещей и денег, брать с собой не разрешалось.

Город лихорадило. Причалы были забиты людьми. Те, кому не досталось места на судах, метались от корабля к кораблю, в надежде на чудо.

Но многие и оставались, веря красной пропаганде, что ни один человек не будет тронут.

Правительство и штабное руководство на яхте «Ярославна» в сопровождении ледокола «Козьма Минин» ушли в Норвегию.

Штаб Северного фронта допустил серьезную ошибку, скрыв от Мурманска падение и развал фронта. Зато об этом громко оповестило большевистское радио. П. П. Скоморохов по телеграфу от имени Земского собрания Архангельска направил мурманским войскам призыв сложить оружие и переходить к красным, так как в Архангельске война закончилась.

Войска Мурманского фронта после развала фронта и известия о большевистском восстании в Мурманске, не желая попасть в плен к красным, в количестве около 1500 человек двинулись в Финляндию. После двух недель тяжелейшего пути по непролазной тайге и болотам они все-таки пресекли финскую границу.

На Архангельском фронте удаленные восточные участки — Печорский, Мезенский, Пинежский — после прорыва красных на центральном участке сразу оказались в глубоком красном тылу и были обречены на плен.

Войска Двинского района отступали на Архангельск, где и капитулировали, застав в городе уже советскую власть.

Войска Железнодорожного района и вышедшие из самого Архангельска шли тремя группами на Мурманск, всего около 1500 человек. В Онеге их встретило восстание, и белогвардейцам пришлось разгонять восставших мятежников оружием.

27 февраля 1920 года они подошли к станции Сороки, на Мурманской железной дороге. В Сороках их встретили бронепоезда красных и два полка пехоты. Обессиленные 400-километровым переходом по снегам, лишившиеся поддерживавшей их на переходе надежды соединиться с войсками Мурманского фронта, белогвардейцы вступили в переговоры с красными и сдались в плен на условиях полной амнистии. Численность этого отряда, а это были, как отмечал Миллер, почти исключительно офицеры, на момент переговоров едва превышала 1000 человек.

В феврале — марте 1920 года, когда Архангельск и Мурманск, путем внутренних переворотов, попали в руки красных, обстановка на Северном фронте резко изменилась.

Наступление красных на фронте и одновременное выступление их в тыл белой армии с Мурманска и Архангельска позволили сломить сопротивление белых частей. Судьба северного офицерства была предрешена. В Архангельске, с приходом красных, сотни офицеров были сразу же расстреляны. Офицеры Пинежско-Печорского фронта попали в плен в полном составе. Войска Двинского района капитулировали у станции Холмогорской. Войска Железнодорожного фронта, не сумевшие пробиться к Мурманску и финской границе, были окружены под Сороками и сдались в плен на условиях «полной амнистии». Офицеры этой группы, около 1000 человек, были отправлены в Вологодскую тюрьму. Чего стоили большевистские условия «полной амнистии», в истории хорошо известно не только по последующим событиям в Архангельске, но и по расстрелам в Крыму и в Севастополе осенью 1920 года.

* * *

В пылу боя с красными Садовинский не заметил, как крестик, подаренный ему Ириной в день его рождения в январе 1917 года, отлетел в сторону и утонул в снегу. Оберег, защищавший его все эти годы, напоминавший ему об Ирине, оберег, который он постоянно ощущал на груди и который грел Бруно в лютых холодах на Пинеге, охранял в жарких боях под Холмогорами, исчез. Вспомнил ли в момент боя Бруно Садовинский провидение в Никольском соборе перед иконой Николая Чудотворца о том, что найдет он свою смерть на Севере, — не знаю. Бой продолжался. Красные плотно окружали отбивавшихся офицеров и имели существенный численный перевес. Лейтенант Бруно-Станислав Адольфович Садовинский попал в плен в поселке Медвежья Гора в феврале 1920 года.

О. Г. Гончаренко в работе «Белое движение. Поход от Тихого Дона до Тихого океана» описывал ситуации, при которых попали в плен офицеры Пинежско-Печорского, Двинского и Железнодорожного фронтов: «Офицеры Пинежско-Печорского фронта попали в плен в полном составе с генерал-майором П. П. Петренко. Войска Двинского района, в том числе около 150 офицеров с генералом Даниловым, капитулировали 19 февраля у станции Холмогорской и были привезены в Архангельск. Войска Железнодорожного фронта и части, не успевшие погрузиться в Архангельске, пытались во главе с полковником Б. Н. Вуличевичем пробиться к Мурманску и финской границе, но были окружены под Сороками и сдались в плен на условиях полной амнистии».

Возможно, в таких же условиях и в подобной ситуации оказались флотские офицеры в пункте базирования Онежской флотилии в Медвежьей Горе, тем более что начальник флотилии капитан 1-го ранга А. Д. Кира-Динжан накануне был вызван по служебным делам флотилии в Архангельск и в момент наступления красных отсутствовал в Медвежьей Горе. Большинству мичманов и лейтенантов Онежской флотилии уходить на север было поздно: Архангельск и Мурманск были уже во власти красных.

Как бы то ни было, но лейтенант Б. Садовинский, его товарищ лейтенант А. Добромыслов, лейтенант А. Вуич и другие офицеры попали в плен к красным в Медвежьей Горе.

В книге «Закат и гибель белого флота», на странице 259, О. Г. Гончаренко писал: «Трагической участи не избежали офицеры и гардемарины, находившиеся в Медвежьей Горе. Большевиками были захвачены и расстреляны лейтенант Бруно-Станислав Адольфович Садовинский, лейтенант Иван Александрович Добромыслов, мичман Глеб Петрович Католинский, старший гардемарин Алексей Хмылино-Вдовиковский, Петр Светухин и многие другие».

В работе историка русского флота Н. Кадесникова «Краткий очерк Белой борьбы под Андреевским флагом на суше, морях, озерах и реках России в 1917–1922 годах» о трагической участи белых офицеров в Медвежьей Горе написано: «Садовинский Бруно-Станислав Адольфович. Взят в плен и расстрелян в феврале 1920 г. в Медвежьей Горе».

Круг замкнулся. То, с чего четыре года назад начались мои исследования служебного и жизненного пути мичмана, а затем лейтенанта Б.-С. А. Садовинского и что на протяжении предыдущих страниц, год за годом, раскрывалось перед читателем, опять завершилось фразой: «Взят в плен и расстрелян лейтенант Б. Садовинский».

Чтобы представить место, где нашел смерть лейтенант русского флота Бруно-Станислав Адольфович Садовинский, я начал поиск информации о поселке Медвежья Гора.

Медвежья Гора. Медвежья Гора. Я вспомнил, что станцию с похожим, редким и непонятным названием — Медвежьегорск я, будучи курсантом СВВМИУ, проезжал в первый раз в 1969 году, следуя поездом по маршруту Севастополь — Мурманск на морскую практику на Север, в Полярный. Мы проезжали множество станций и полустанков, но почему-то запомнилась именно станция Медвежьегорск, и еще запомнилось оригинальное деревянное здание вокзала с шатровой крышей и шпилем. Одна из легенд связывает название станции Медвежья Гора с реально существовавшим медведем лесопромышленника Захарьева. В 1911 году этот медведь сильно помял рабочего. Пристав приговорил медведя к смерти. Приговор был приведен в исполнение, и казненного медведя похоронили на вершине горы.