Читать книгу - "Советская эпоха в мемуарах, дневниках, снах. Опыт чтения - Ирина Паперно"

Прокомментируем те образы этого сна, которые имеют социальное и политическое значение. Обстановка напоминает об институциях советской литературы, прежде всего Союза писателей, с его съездами, дачными домиками (распределявшимися в соответствии с общественным статусом писателя) и домами творчества у моря (включая Дом творчества писателей в Коктебеле, преобразованный из Дома поэта Максимилиана Волошина). Во сне значение происходящего в этой привычной для видного советского писателя обстановке повышено до мифических пропорций – речь идет о «всемирном» (а не всесоюзном) съезде писателей, и притом в Греции (то есть вблизи горы Парнас). Имевшая место в действительности иерархия нарушена, и Ахматову, которой в реальной жизни доставались лишь небольшие привилегии (такие, как дача-будка в Комарове), поселяют в домике Сократа, в то время как сам сновидец занимает там верхний этаж. Образ Ахматовой, плачущей о своем ребенке, которого она находит в ящике письменного стола, напрашивается на символическую интерпретацию – вспомним, что сын Ахматовой долгие годы находился в лагере, а другие ее детища – стихи – не печатались, то есть писались «в стол». Сон умирающего писателя завершается надеждой на лучшее будущее (или лучший мир?), в котором писатели оставят свой отпечаток на каждой вещи бытового употребления.

Рассмотрим и подтекст, на который указала сама Ахматова (она увидела в этом сне отзвуки своих стихотворений на античные темы). Речь идет о цикле «Античная страничка» (1961), «Смерть Софокла» и «Александр у Фив» – стихотворение с подзаголовком «Дом поэта» (под текстом указано время и место написания: «Октябрь 1961, Ленинград, больница в Гавани»). В этих двух стихотворениях на материале легенд Древней Греции и с участием Александра Македонского варьируется пресловутая тема «поэт и царь», причем в обеих ситуациях перед лицом смерти грозный царь преклоняется перед поэтом. В первом стихотворении в торжественный день похорон бессмертного гения (Софокла) царь – под влиянием вещего сна – велит снять осаду с города Афин, «чтоб шумом не мешать обряду похорон». Во втором (написанном в больнице) Александр, повелев уничтожить Фивы, беспокоится о жилище Пиндара: «Ты только присмотри, чтоб цел был Дом Поэта». Ахматова однажды сказала Лидии Чуковской, что эти стихи «существенны для понимания отношений между искусством и властью. Должных отношений», добавив: «Это урок». (Чуковская промолчала, а в записках заметила: «Насчет темы – поэт и власть и преподанного здесь власти урока – это я, конечно, уловила», но по форме стихотворения ей не понравились³⁵⁰.)

С учетом этого подтекста сна, авторизованного Ахматовой, сон писателя Всеволода Иванова несет в себе социальный смысл: надежда на лучший мир, в котором поэт или писатель будут пользоваться личным покровительством грозного властителя. (Кажется, сын писателя понял сон именно таким образом.)

История этого сна включает целую серию коммуникативных актов, имевших место в тесном сообществе советских писателей. Проясним траекторию: Всеволод Иванов видел сон об Ахматовой перед смертью, 28 июня 1963 года; сын Всеволода Иванова, Вячеслав, пересказал сон отца в письме к его героине Ахматовой, что она отметила в записной книжке (опубликованной в 1996 году), а при встрече указала ему на подтекст сна в двух своих стихотворениях. Вся история сна и его циркуляции оказалась доступной публике, будучи пересказанной в опубликованных в 1991 году воспоминаниях Вячеслава Всеволодовича Иванова об Ахматовой. Но, по всей видимости, еще до публикации, последовавшей после крушения советской власти, история сна стала известна в кругу писателей. Так, 16 августа 1963 года поэт Давид Самойлович Самойлов (1920–1990) записал в дневнике: