Читать книгу - "Боевая машина Гизы - Джозеф Фаррелл"

Теперь представим Наблюдателя, находящегося в этом море на одной их таких частиц. Поскольку все частицы вращаются в одном направлении с одной скоростью, Наблюдатель не регистрирует движение ни своей частицы, ни какой-либо другой. Более того, он не в состоянии зарегистрировать изменение формы, размера, а также свойств времени и пространства, поскольку сами время и пространство являются размерными характеристиками, которые можно получить лишь в результате сравнения отличий. В сущности, для нашего Наблюдателя не существует ничего, кроме него самого.

Теперь представим другого Наблюдателя, существующего вне этого бесконечного моря — например, Бога. Для него ситуация аналогична: бесконечное море частиц, вращающихся в одном направлении с одинаковой скоростью дают нулевую сумму. Другими словами, в векторном анализе бесконечное число векторов каждой вращающейся частицы и бесконечное число таких частиц дают нулевую сумму. То есть Наблюдатель ничего не увидит.

Вспомним, однако, что кватернионный анализ говорит нам нечто иное: каждый вектор сопровождается скаляром, чистой магнитудой не имеющей направления силы. Таким образом, с точки зрения кватернионной модели бесконечное море пустоты содержит бесконечный потенциал информации поля, которая может быть источником неудобных бесконечностей в квантовой механике (вспомните вычислительный прием перенормировки).

Теперь несколько расширим наш мысленный эксперимент.

Представим, что наш Наблюдатель ударяет по одной из этих частиц. При этом простирающаяся в бесконечность пространственная и временная пустота мгновенно приобретет некие свойства, поскольку движение этой частицы начнет отличаться от движения остальных. В результате появятся сами пространство и время, поскольку теперь их можно измерить, сравнивая движение частицы, получившей удар, с движением остальных частиц. В сущности, здесь мы имеем физическую модель сотворения из ничего.

Но как нашему Наблюдателю удается это сделать? Квантовая механика дает следующий ответ: просто путем наблюдения или представления. Другими словами, пытаясь увидеть разницу между частицами, Наблюдатель создает эту разницу.

Обратите внимание, что здесь разрешается древний парадокс, потому что в первоначальном, неразличимом состоянии абсолютного равновесия самого бесконечного моря вращающихся частиц время и пространство, будучи безразмерными, также простираются в бесконечность, но после удара начинают существовать как поддающиеся измерению, реальные сущности. Следует отметить, что каждая частица в этом море также начинает существовать как поддающаяся измерению реальная сущность. С этой точки зрения все три стандартные космологические теории — циклическая Вселенная, стабильная Вселенная и теория «большого взрыва» — в определенной степени верны.

_{2. Первое тело Платона: тетраэдр, вписанный в сферу}

________________________________________________________________________

После того, как частица подвергается удару, возникает вероятность того, что она в конечном итоге столкнется с другой частицей, передав удар ей, и так далее. В результате этой серии столкновений сложность системы увеличивается, и вся система начинает генерировать по мере того, как проявляется бесконечный потенциал информации поля

Но что общего у этих вращающихся и сталкивающихся частиц, несмотря на небольшую разницу во вращении и т. п.? Попробуем еще немного расширить наш мысленный эксперимент.

Если взять сферу любого радиуса, то простейшая объемная фигура, которую можно вписать в данную сферу, — это тетраэдр. Если мы поместим тетраэдр внутрь сферы, которая вращается вокруг своей оси, и совместим одну из вершин тетраэдра с осью, то три остальные вершины коснутся поверхности сферы в точках 19,5» северной или южной широты, в зависимости от того, на какой полюс будет ориентирован тетраэдр.

Прежде чем продолжить рассмотрение несложной геометрии, необходимо обратиться к математическому анализу размеров марсианской пирамиды D и М, выполненному Эролом Торраном. Работа Торрана стала катализатором процесса математического анализа структур Сидонии, в результате которого появилось предположение Хогланда о тетраэдрической физике и об искусственном происхождении этих структур, на что указывал анализ Торрана.

Отбросив очевидный, но далекий от науки критерий «если это выглядит как пирамида, значит, это пирамида», Торран разработал совокупность четырех критериев для исследования пирамиды D и М:

1. Отличается ли геометрия объекта от известного рельефа и геоморфных процессов? (То есть присутствуют ли в объекте прямые линии, закругления с постоянным радиусом, повторяющиеся узоры, одна или несколько осей симметрии, и исключает ли сочетание этих характеристик геоморфологию в качестве механизма их происхождения?)

2. Ориентирован ли объект на главные направления и/или значимые астрономические события?

3. Соседствует ли объект с другими объектами, которые также отличаются от окружающих геологических образований? И если да, то не связаны ли они геометрически?

4. Отражает ли геометрия объекта фундаментальные математические величины и/или симметрию, ассоциирующуюся с архитектурой?^[332]

Торран также отмечает, что сами по себе эти критерии недостаточны для доказательства искусственного происхождения, но при рассмотрении всей совокупности свидетельств они позволяют исключить естественное происхождение объектов. «Это в точности та же самая, — пишет он, — методика «схождения свидетельств», которая используется при интерпретации аэрофотосъемки и снимков со спутников»^[333].

Строго придерживаясь «самого консервативного из возможных подходов», поскольку математические соотношения Великой пирамиды были небрежно использованы «в большинстве своем исполненными благих намерений исследователями» в попытке доказать «различные теории», Торран также подчеркивает, что он предпочел сосредоточиться на простейших математических соотношениях:

1. Величинах наблюдаемых углов, выраженных в радианах.

2. Соотношениях между наблюдаемыми углами с точки зрения равенства математическим константам.

3. Синусах, косинусах и тангенсах измеряемых углов с точки зрения равенства математическим константам^[334].

Проекция пирамиды с пятью гранями имеет следующий вид:

Торран отмечает, что марсианская пирамида D и М обнаруживает «сложное переплетение пятилучевой и шестилучевой симметрии», поскольку в ней «обе симметрии присутствуют одновременно», и этот прием «широко применялся архитекторами древности», которые полагали, что «геометрия и определенные математические соотношения являются ключевыми элементами Космоса»^[335]. Приведенные ниже рисунки иллюстрируют эту совмещенную пятилучевую и шестилучевую симметрию: