Читать книгу - "Франция в эпоху позднего средневековья - Юрий Малинин"

Эти его воспоминания дают ясное представление о его вкусах, характерно средневековых. Он высоко оценивает лишь то, что ценно само по себе, благодаря драгоценному материалу изготовления. Он говорит об удивительной красоте золотых и серебряных медалей, но не более ли важен для него их вес, о котором он, конечно, специально поинтересовался? При этом он совершенно не вспоминает о произведениях живописи или скульптуры, которые он, несомненно, видел, но взирал на них как на предметы убранства, наподобие мебели.

Во второй раз он посетил Флоренцию в 1495 г., проездом из Венеции в Южную Италию, где тогда находился французский король. Из этой поездки самое сильное впечатление, какое он вынес, было от встречи и разговора с Джироламо Савонаролой. Коммин искал знакомства с ним потому, что в своих проповедях «он постоянно уверял слушателей в пришествие нашего короля, говоря, что король послан Богом, дабы покарать тиранов Италии, и что никто не сможет ему оказать сопротивление». Коммин несомненно верил в его провидческие способности, как и в то, что он имел откровения от Бога. Его всего более интересовало, сумеет ли король со своей армией безопасно вернуться во Францию из Южной Италии, ввиду того, что уже была создана антифранцузская лига, войска которой начали собираться на севере Италии. Савонарола ему предрек, что «у короля будет много трудностей на обратном пути, но он выйдет из них с честью… и что Господь, приведший его сюда, выведет и обратно». В то же время он пригрозил Карлу VIII, сказав, что за грабежи французов, которые он допустил, «Господь вынес ему приговор и вскорости накажет его». И Коммин, рассказывая об обратном походе французской армии, постоянно вспоминал предсказания Савонаролы, которые, как он верил, сбывались; а за наказание Господне он счел смерть дофина, единственного сына и наследника короля.

Позднее Коммин в подробностях узнал о падении и казни Савонаролы, но навсегда сохранил добрую память о нем, почитая его как человека, жившего «святой, прекраснейшей жизнью», который «произносил замечательные проповеди, обличая пороки и вернув многочисленных жителей города (Флоренции. — Ю. М.) на путь добродетели».

С Флоренцией Коммина связывала не только его политическая и дипломатическая деятельность. К этому городу его прочно привязывали и его финансовые интересы. Хорошо известно, что он был человеком весьма сребролюбивым, и итальянские послы отмечали в донесениях, что к нему нельзя было и подступиться, если не вознаградить хорошей суммой денег. Но помимо той мзды, что он получал за услуги, оказываемые Медичи и другим итальянцам, задолго до посещения Италии у него сложились тесные деловые отношения с флорентийскими финансистами. Его восхищала коммерческая хватка итальянцев, их умение делать деньги и быстро обогащаться за счет финансово-кредитных операций, поэтому он регулярно вкладывал деньги в предприятия флорентийских банкиров.

С флорентийскими деловыми людьми он впервые познакомился в Лионе, где находился один из филиалов банка Медичи. Эти филиалы (кроме Лиона, они располагались также в Лондоне и Брюгге) были достаточно независимы от материнского банка, который не отвечал своим капиталом за их операции, и отличались рискованными, но обещавшими большие прибыли кредитными операциями. Лионский кредит специализировался на срочных вкладах, и Коммин внес на его счет большую по тем временам сумму в 25000 экю, став, насколько известно, самым важным его депозитором. Неизвестно, какой именно процент давал этот банк, поскольку в дошедших до нас расписках он не указывается из религиозных соображений (церковь осуждала ростовщичество), но обычно прибыль была очень высокой, доходившей до нескольких десятков процентов.

Когда Коммин оказался под судом за участие в антиправительственной лиге, то он в 1489 г. пожелал вернуть всю сумму вклада, но банк ответил отказом, поскольку, видимо, не истек срок вклада. Кроме того, лионский филиал находился тогда в тяжелом положении, и выдача столь большой суммы грозила ему, возможно, банкротством. Коммин обратился за содействием даже к Лоренцо Медичи, будучи недовольным также и слишком малым, по его мнению, процентом по вкладу. Но Лоренцо, сославшись на затруднительное положение лионского филиала, ответил, что ничем не может ему помочь. Тяжба Коммина с управляющим этого филиала, сначала с Козимо Сассетти, затем с Лоренцо Спинелли, тянулась очень долго, вплоть до 1511 г., когда Коммин умер, так и не получив, надо полагать, основной суммы своего вклада.

Помимо Лиона у Коммина был также вклад в филиале медичейского банка в Брюгге. Здешними банкирами, братьями Портинари, он был также очень недоволен, полагая, что они ему недоплатили изрядную сумму денег. По этому поводу он жаловался сначала Лоренцо Медичи в 1489 г., а позднее, в 1493, — Флорентийской синьории.

Его жалобы на недобросовестность флорентийских банкиров были, очевидно, вполне справедливы, ибо в сохранившихся ответных письмах идут оправдания со ссылками или на неблагоприятное финансовое состояние, или на затруднения, связанные с войной, как в случае с брюггским банком. Он стал жертвой даже прямого обмана со стороны флорентийских деловых людей — братьев Филиппо и Пелегрино Лорини. Коммин поручил им взыскать с герцога Немурского 6000 франков, которые тот был ему должен, и передать их на хранение некоему третьему лицу. Братья же, получив деньги, оставили их себе, а после давления со стороны Коммина вернули ему лишь 2600 франков. В связи с этим он, как и раньше, обратился за помощью во Флоренцию, написав письмо в 1492 г. Пьеро Медичи.

Во Флоренции готовы были ему помочь в его спорах с финансистами в зависимости от того, как кажется, насколько высоко котировались его политические акции в то или иное время при французском дворе. В донесениях флорентийских представителей во Франции, которые постоянно следили за положением дел столь ценного для них человека, как Коммин, очень выразительно звучит финансовая терминология применительно к нему. Так, Козимо Сассетти в 1490 г. писал Лоренцо Медичи, что «в настоящее время он не пользуется кредитом при дворе и его монета не имеет хождения». В одном из донесений, отправленных в Синьорию в 1502 г., когда комминовская «монета» вновь получила хождение при дворе Людовика XII, прямо говорится о необходимости удовлетворить требования Коммина, «дабы не было никакого ущерба Флоренции».

Но сколь бы ни жаловался Коммин на тех или иных флорентийских финансистов, тем не менее он постоянно вкладывал большие деньги в их кредитные операции, поскольку высокая прибыль, надо полагать, с лихвой покрывала случавшиеся убытки. Вообще, флорентийские деньги как в виде процентов по вкладам, так и прямая «плата» за его услуги, составляли, несомненно, одну из важнейших статей его доходов в звонкой монете. И это было залогом любви и привязанности к этому городу.

В отношениях Коммина с флорентийцами политические интересы тесно переплетались с денежными, уже хотя бы потому, что представителями Флоренции, как правило, были деловые люди. Он вступал в сношения по поводу и политических дел, и по поводу своих финансовых обычно с одними и теми же людьми. Как королевский советник он оказывал им всяческую помощь, постоянно держа их в поле своего зрения и время от времени сообщая об их действиях во Флоренцию. За это он имел вознаграждение и получал возможность вступать в выгодные финансовые предприятия. Те, в свою очередь, неотступно следили за перипетиями его политической карьеры, донося своему правительству обо всех его взлетах и падениях. Таким образом, по замечанию одного из исследователей творчества Коммина, «судьбы мемуариста и Флоренции переплелись друг с другом».