Читать книгу - "Красная Армия против войск СС - Борис Соколов"

Ультиматум

Вы с остатками частей находитесь в полном окружении. Линия фронта далеко отодвинулась от вас на юг и запад…

Во избежание бессмысленного кровопролития предлагаю вам следующие условия капитуляции:

Окруженные немецкие войска во главе со своими командирами и штабами немедленно прекращают боевые действия.

Вы передаете нам весь личный состав, вооружение и боевую технику неповрежденной.

При принятии настоящих условий капитуляции и прекращении сопротивления гарантируется всем генералам, офицерам и солдатам жизнь и безопасность. Всему личному составу сдавшихся частей сохраняются: военная форма, знаки различия, ордена и личная собственность.

Всем раненым и больным будет оказана немедленно медицинская помощь. Всему личному составу будет обеспечено нормальное питание. Офицерам сохраняются холодное оружие и личные транспортные средства.

Ваш ответ ожидается к 10 часам 4.4.1944 г. по московскому времени в письменной форме, через ваших парламентеров…»

Однако 1-я танковая армия не думала сдаваться. В ульти матуме было перечислено всего 14 дивизий и 1 дивизионная группа, тогда как в действительности в «котле» находилось до 23 немецких дивизий.

4 апреля немецкая деблокирующая группировка перешла в наступление пятью дивизиями на фронте в 35 км и легко смяла две советские стрелковые дивизии. За два дня он продвинулся на глубину более 40 км. 1-я танковая армия нанесла встречный удар. 7 апреля окруженные соединились с деблокирующей группировкой в районе города Бучач.

Командир II танкового корпуса СС Хауссер вспоминал: «Танковый корпус СС получил задание освободить 1-ю танковую армию Хубе, окруженную в районе Каменец-Подольского, и заново организовать оборону с помощью подчиненных корпусу частей вермахта. Погода была неблагоприятной: слякоть ранней весны в непроходимой местности, с немногочисленными дорогами, вскоре полностью раскисшими. Первая попытка совершить маневр через Галич на Днестре не удалась из-за того, что все мосты были разрушены. Поэтому было приказано продвинуться дальше на север, а именно: 100-я егерская дивизия — через Поджгайцы на Бучач, а «Гогенштауфен», перешедший в подчинение XLVIII танкового корпуса генерала Германа Балька, должен был деблокировать Тернополь. Последнее, к сожалению, не удалось, в то время как у Бучача, несмотря на всю сложность рельефа, удалось пробиться к танковой армии Хубе, так что Модель, Хубе и Хауссер в Бучаче смогли пожать друг другу руки. Видеть остатки армии, выходящей из окружения после боев во время русской зимы, — крайне тяжелое зрелище для любого солдата. Чтобы обеспечить уход за ранеными и больными, от корпусных врачей и интендантов потребовалась большая подготовительная работа.

В результате нескольких боев, в которых участвовали и остатки 16-й и 19-й армейских дивизий, вызволенные из окружения, было остановлено дальнейшее продвижение Красной Армии, уничтожены ее части западнее Стрыпы и на этой реке организована новая линия обороны. После выполнения этого задания корпус вместе с обеими своими танковыми дивизиями СС и 8-й дивизией вермахта вошел в состав 4-й танковой армии генерала Эрхарда Рауса (позднее — генерала Йозефа Гарпе). Корпус был назначен в резерв группы армий «Северная Украина» и размещен у Злоцлова, восточнее Лемберга (Львова). Была проведена предварительная подготовка к нанесению контрудара.

События на Западе помешали осуществлению планов командования: 6 июня началась высадка англо-американских войск в Нормандии. Корпус в составе двух дивизий СС начал перебрасываться во Францию только с 12 июня. Бои на Восточном фронте стали хорошим боевым крещением для двух танковых дивизий СС, хорошей подготовкой к дальнейшим операциям».

Если бы две танковые дивизии остались на Восточном фронте к моменту начала операции «Багратион», их бы наверняка использовали для контрудара не на южном, а на центральном участке фронта. Корпусу СС в этом случае, скорее всего, удалось бы существенно затормозить наступление Белорусских фронтов, и, быть может, операция «Багратион» не имела бы тогда столь катастрофических последствий для группы армий «Центр».

Что характерно, в мемуарах как немецких, так и советских генералов упор всегда делается на неблагоприятные погодные условия, мешающие наступлению. Вот и командующий 2-м Украинским фронтом маршал И. С. Конев, проводивший наступление в то же самое время по соседству с Хауссером, писал в мемуарах: «Из всех операций, о которых рассказывается в этой книге, самой трудной была Уманско-Ботошанская. История войн не знает более широкой по своим размахам и сложности в оперативном отношении операции, которая была бы осуществлена в условиях полного бездорожья и весеннего разлива рек.

В моей памяти неизгладимы картины преодоления солдатами, офицерами и генералами непролазной липкой грязи. Я помню, с каким неимоверным трудом вытаскивали бойцы застрявшие по самые кузова автомобили, утонувшие по лафеты в грязи пушки, надсадно ревущие, облепленные черноземом танки. В то время главной силой была сила человеческая. Напротив, когда погода благоприятствовала собственному наступлению, это практически никогда не отмечается в мемуарах».

Например, в период проведения операции «Цитадель» погода была вполне благоприятна для наступления, но в мемуарах немецких участников операции этот факт практически не отразился. И немецкие, и советские генералы стремились неблагоприятными погодными условиями либо оправдать свои неудачи, либо подчеркнуть, что успех был достигнут, невзирая на сопротивление матушки-природы.

Как утверждает К. С. Москаленко, «25 марта в гитлеровской Ставке было принято решение осуществить ее (немецкой 1-й танковой армии. — Б. С.) прорыв в западном направлении, организовав одновременно встречный удар 4-й танковой армии, усиленной перебрасываемыми с запада резервами.

В соответствии с этим решением генерал-полковник Хубе создал три группы прорыва. Основная из них, действовавшая в центре, состояла из пяти танковых, моторизованной и пехотной дивизий, а две фланговые группы имели по одной танковой и одной пехотной дивизии каждая. Остальные дивизии предназначались для сдерживания натиска советских войск и отходили за группами прорыва.

Теперь прорыв осуществлялся в западном направлении, причем основная группа отходила из района Лянцкоруни на Борщов, т. е. как раз туда, где у нас имелся разрыв на внутреннем фронте окружения. Поскольку же штаб 1-го Украинского фронта продолжал считать, что противник пытается прорваться на юг, за Днестр, то по-прежнему усилия наших войск направлялись на то, чтобы отрезать гитлеровцев от переправ.

Таким образом, на своих действительных путях отхода враг встретил явно недостаточную преграду — ослабленные части нашей 4-й танковой армии и 30-го стрелкового корпуса».

5 апреля 1-я танковая армия противника отдельными частями, потеряв почти всю технику, соединилась с подгайцевской группировкой в районе Бучач на р. Стрыпе.

Командование 1-го Украинского фронта в попытке предотвратить прорыв врага бросило на пути его движения части двух находившихся на марше стрелковых корпусов. Однако и они не смогли создать надежного заслона, вступая в бой с ходу, нередко без артиллерии. Враг же рвался вперед, не считаясь с потерями. В голове его прорывавшейся на северо-запад группировки находился мощный бронированный кулак, состоявший из танковых дивизий. Немаловажную роль в успешном прорыве противника из окружения сыграла разразившаяся трехдневная снежная вьюга, исключившая массированное применение нашей авиации.