Читать книгу - "Тютчев. Тайный советник и камергер - Семен Экштут"

14 октября 1869.

Печатается по: Тютчев Ф.И. Полное собрание стихотворений. — 3-е изд. — Л.: Сов. писатель. Ленинградское отд-ние, 1987. — С. 210–212, 221, 224, 241–242, 243, 252, 405–406, 409, 416 (Б-ка поэта. Большая сер.).

Стихотворение «Сентябрь холодный бушевал..» в этом и ряде других авторитетных изданий традиционно адресуется поэту, прозаику и драматургу Н.И. Кролю (1823–1871). Действительно, на рукописи стихотворения имеется надпись: Н.И. Кролю. Однако еще Г.И. Чулков заметил: «Эта надпись носит характер пометы, а не заглавия. Поэтому мы не помещаем ее в основном тексте» (Тютчев Ф.И. Полное собрание стихотворений: В 2-х томах. Т. II. М.; Л.: Academia, 1934. С. 386). Я полагаю, что мнение авторитетного специалиста было незаслуженно проигнорировано и забыто. (Тем более, что еще Я.П. Полонский, хорошо знавший Кроля и живший с ним за границей, утверждал: в стихотворении идет речь о канарейке госпожи Акинфовой.) Примечательно, что в издании тютчевских стихотворений 1868 года оно было напечатано сразу же после посвященного Надежде Сергеевне стихотворения «Как летней иногда порою..» Внутренняя связь между двумя этими произведениями очевидна и не требует дополнительных обоснований: осенью 1863 года Тютчев услышал пение канарейки, оставленной Надеждой Сергеевной в доме князя Горчакова, и вспомнил события прошедшего лета…

Не требует детального обоснования и связь с именем госпожи Акинфовой стихотворения «Как нас ни угнетай разлука…» Первая публикация этого стихотворения сопровождалась осторожным предположением, что оно адресовано Елене Карловне Богдановой (1822–1900), но я не нашел достаточных оснований для подтверждения давней гипотезы (Сравни: «Красная нива». 1926. № 6. С.9; «Федор Иванович Тютчев в письмах к Е.К. Богдановой и С.П. Фролову: [1866–1871 гг.] С предисловием и примечаниями Е.П. Казанович». Л.,1926. С. 61). Изложенные в моей книге факты позволяют выдвинуть иную версию. Поэт болезненно переживал отторжение Надежды Сергеевны светским обществом, и эта мука была для его сердца «невыносимей и больней», чем сама разлука с героиней его лирического цикла. Суровый приговор света обжалованию не подлежал, — и более ста лет образ этой необыкновенной женщины был скрыт под «полупрозрачным покрывалом» недомолвок и умолчаний, сплетен и клеветы. Никто не осмеливался «задеть и сдернуть покрывало». Я оставляю на волю читателя судить о том, удалась ли мне моя попытка…

Филологический анализ «Акинфовского цикла» как единого целого — это предмет специального исследования, однако уже сейчас очевидно следующее: творчество поэта и судьба красавицы связаны неразрывно, ибо без госпожи Акинфовой просто не было бы нескольких жемчужин тютчевской лирики. «Лирика Тютчева почти всегда инспирируется моментальным впечатлением, острым личным переживанием… По текстам его лирики можно с большой точностью проследить… историю его сердечных увлечений, итинерарий его путешествий. Если поэты философской школы повествуют об абстрактных идеях на языке абстракций, то Тютчев вечным языком говорит о мгновенных впечатлениях…» (Лотман Ю.М. Поэтический мир Тютчева // Избранные статьи: В 3-х томах. Т. III. Таллинн, 1993. С. 171).