Читать книгу - "50 знаменитых самоубийц - Елена Кочемировская"

Брик ревновала Маяковского (или его славу?) к другим женщинам. Татьяна Яковлева хранила письма поэта до самой смерти, а ее письма не сохранились. Став наследницей архива покойного поэта, Лиля Юрьевна уничтожила всю переписку Маяковского с другими женщинами.

1929 г. Постепенно менялось отношение властей к еще недавно обласканному Маяковскому. В Ленинграде с треском провалилась постановка написанной им пьесы «Баня», его итоговую выставку «20 лет работы» не посетило ни одно официальное лицо, хотя были приглашены все, включая Сталина. Маяковский крайне тяжело переживал опалу.

Лиля, чтобы отвлечь поэта от мрачных мыслей и воспоминаний о Татьяне Яковлевой, познакомила его с актрисой МХАТа Вероникой Полонской, женой известного актера Михаила Яншина. Маяковский по-мальчишески влюбился в нее. Когда Вероника с беспокойством спросила у возлюбленного, что скажет Лиля Юрьевна, если узнает об их связи, то услышала в ответ, что она отреагирует примерно так: «Живешь с Норочкой? Ну что ж, одобряю».

1930 г. Весной 1930 г. Лиля с Осипом уехали в заграничную поездку. Стоило Лиле уехать, как Маяковский стал требовать, чтобы Нора оставила сцену, бросила Яншина и вышла за него замуж. Говорил, что ему невыносимо тяжело жить одному, что ему страшно.

13 апреля поэт встретился с Вероникой Полонской у известного писателя Валентина Катаева. Полонская вспоминала, что он был груб, ревновал, угрожал раскрыть характер их отношений. Скандал казался неизбежным. Ночью они расстались, и Вероника отправилась домой.

Продолжение объяснения состоялось в комнате на Лубянке утром 14 апреля. Владимир требовал, чтобы Вероника немедленно ушла из театра и осталась у него. Видя его состояние, она пообещала после спектакля объясниться с мужем и переселиться к поэту в Лубянский проезд. Маяковского это не устраивало – он требовал немедленного решения, но потом вроде бы согласился с доводами Полонской. Как только она вышла из квартиры, раздался выстрел…

Владимир Маяковский выстрелил себе в сердце.

15 апреля 1930 г. в газетах появилось сообщение: «Вчера, 14 апреля, в 10 часов 15 минут утра в своем рабочем кабинете (Лубянский проезд, 3) покончил жизнь самоубийством поэт Владимир Маяковский. Как сообщил нашему сотруднику следователь тов. Сырцов, предварительные данные следствия указывают, что самоубийство вызвано причинами чисто личного порядка, не имеющими ничего общего с общественной и литературной деятельностью поэта. Самоубийству предшествовала длительная болезнь, после которой поэт еще не совсем поправился».

Позже имя Вероники Полонской, названной поэтом в посмертной записке членом своей семьи, как-то затерялось в истории, так же как и имена остальных женщин, которых любил поэт. Кроме Лили Брик, разумеется. А она всю свою долгую жизнь проклинала ту поездку, повторяя, что если бы она была рядом, Маяковский остался бы жив. Она не сомневалась, что это было самоубийство.

* * *

А через десятки лет появились разоблачительные публикации, которые утверждают, что никакого самоубийства не было, а был заговор и покушение на жизнь Владимира Маяковского. Наибольшее хождение получила, разумеется, «чекистская» версия, согласно которой поэт был убит агентами ОГПУ, – это вообще наиболее популярное объяснение странных событий 1920–1950-х годов.

Другой вариант объяснения самоубийства поэта гласит: «Ищите женщину!» И надо признать, что в случае Владимира Маяковского этот вариант позволяет понять очень многое, хотя его, конечно же, нельзя считать исчерпывающим.

Есть и третий: Маяковский продал душу «дьяволу советской власти», став певцом революции за блага, которые она ему дала: возникла красивая версия об осознании поэтом своей вины. Сначала он продал свой дар «силам зла», а потом пробудился и раскаялся. Так считала, например, Марина Цветаева, безответно влюбившаяся в него после их первой и единственной встречи.

Есть и четвертый вариант. Григорий Чхартишвили в своей книге «Писатель и самоубийство» пишет: «…очевидной, большой причины не было вовсе, зато мелких называют целый ворох: холодок в отношениях с властью, запрет на поездку в Париж… провал юбилейной выставки, пробоина в «любовной лодке»… Вряд ли какая-то из этих мотиваций могла побудить «агитатора, горлана, главаря» выстрелить из револьвера в собственное сердце…

Мысль о самоубийстве была хронической болезнью Маяковского, и, как каждая хроническая болезнь, она обострялась при неблагоприятных условиях… В молодости, по собственным словам, он дважды играл в «русскую рулетку». Есть основания предполагать, что 14 апреля 1930 г. поэт решил попробовать в третий раз…

Оснований для гипотезы об «игре в самоубийство» немного, но все же они имеются. Первое… – два предыдущих сеанса «русской рулетки». Второе – странный, не соответствующий масштабу личности тон предсмертной записки: ненужные, суетливые детали… Такое ощущение, что это не предсмертная записка, а соблюдение некоей формальности человеком, который вообще-то в скорую смерть не верит. Ну и, разумеется, третье: в барабане револьвера был всего один патрон…».

Но как бы то ни было, Владимир Владимирович Маяковский – выдающийся русский советский поэт и художник, новатор в области поэзии и искусства плаката, создатель нового поэтического языка – ушел из жизни в роковом для искусства возрасте 37 лет.

МИСИМА ЮКИО^[25]

(Настоящее имя – Кимитакэ Хираока)

(род. в 1925 г. – ум. в 1970 г.)

«Вот все, что мы знаем о нем, – и вряд ли когда-либо узнаем больше: смерть всегда была единственной его мечтой. Смерть представала перед ним, прикрывая свой лик многообразными масками. И он срывал их одну за другой – срывал и примерял на себя».

Юкио Мисима, «Дом Киоко»

Красота для японца значит совсем не то же самое, что для европейца; она является гораздо более объемным понятием, несущим в себе больше смысловой нагрузки. Это отмечают и сами жители Страны восходящего солнца, и представители во многом отличной и, быть может, даже чуждой ей европейской культуры. Именно это имел в виду Рабиндранат Тагор, говоря: «Япония дала жизнь совершенной по форме культуре и развила в людях такое свойство зрения, при котором правду видят в красоте, а красоту в правде». Об этом же на церемонии вручения Нобелевской премии в 1968 г. говорил Ясунари Кавабата, отмечая главную особенность японской национальной культуры – умение открывать красоту как важнейшую ценность.

Неудивительно, что в Японии, стране с особым мироощущением, где красоту находят там, где ее и не придет в голову искать в вещах обыденных, лишенных малейшего налета поэзии, а иногда и попросту отвратительных (с точки зрения европейца, разумеется) – появился Юкио Мисима, которого Кавабата называл лучшим японским писателем второй половины XX века. Мисима очень рано понял, что единственная нетленная ценность – Красота (в этом смысле на писателя огромное влияние оказало творчество Ф. М. Достоевского с его рассуждениями о природе и значении красоты). Но его занимала не хрупкая материальная красота, а та, что живет в умах людей после того, как сам источник Прекрасного умирает, ведь вечно прекрасным Храм становится лишь благодаря Герострату.