Читать книгу - "Юридический механизм разрушения СССР - Дмитрий Лукашевич"

1. Признать исторически сложившееся сочетание цветов синего, черного и белого в качестве эстонских национальных цветов.

2. Признать эстонскими национальными символами василек и деревенскую ласточку.

3. Считать необходимым установить порядок применения и защиты национальной символики».

Через несколько месяцев принимается положение, определяющее порядок использования национальных символов^[641]. В частности, было предусмотрено, что «национальный флаг может быть поднят и применен на всех общественных и семейных мероприятиях»; что «в случае поднятия рядом Государственного флага СССР, Государственного флага Эстонской ССР и национального флага Эстонии размеры полотнищ флагов являются равными»; что «к национальному флагу и символам Эстонии следует относиться с почетом и уважением. Преднамеренное уничтожение, осквернение, порча и пренебрежительное отношение к ним караются по закону».

На первый взгляд, возрождение национальных символов – шаг вроде бы правильный: народ вспоминает о своих исторических корнях, поднимается национальное самосознание населения^[642]. Однако опасность проявлялась в том, что в рассматриваемом историческом контексте явление «национальное» как исконное стало противопоставляться явлению «государственному» (причем «советскому государственному»), якобы навязанному грубой силой извне. Интересно заметить, что в период «суверенизации» республик в нормативных актах всё чаще говорится о приверженности международным пактам о правах человека^[643], тем самым как бы противопоставляется «новая», демократическая эра старой эре – эре «угнетения». Если учесть такое особое внимание к национальной символике и международным актам о правах человека, то нетрудно увидеть достаточно интересную складывающуюся конструкцию:

национальный флаг (народ республики свободен, в том числе от государства, следовательно, он сам волен определить свою судьбу) – международные пакты о правах человека народ защищают^[644] (так как «коммунистическое государство-тиран» угнетает) – необходимо наконец освободиться от государства-«угнетателя»… Нетрудно догадаться, что в скором времени «национальная символика» стала «государственной»^[645]. А собственная символика, как известно, выделяется в качестве самостоятельного признака государства.

Важным условием независимости прибалтийских республик являлось переподчинение республиканских органов от органов государственной власти и управления Союза ССР соответствующим органам союзной республики. Для этого, к примеру, закон Эстонской ССР «Об основах временного порядка управления Эстонией»^[646] напрямую содержал норму, предписывающую «прекратить подчиненность органов государственной власти, государственного управления, органов суда и прокуратуры Эстонской Республики соответствующим органам Союза ССР и отделить их от соответствующей системы СССР (выделено мной. – Д. Л.). Отношения между Эстонской Республикой и Союзом ССР строить на основе Тартуского мирного договора, заключенного между Эстонской Республикой и РСФСР 2 февраля 1920 года». В свою очередь, Основной закон прибалтийскими республиками брался за основу тот, который действовал до включения республики в состав СССР.

Таким образом, видно, что формирование национальной государственности, которая уже тогда виделась вне состава Союза ССР, шло постепенно, поначалу как будто даже незаметно, но всегда целенаправленно и неуклонно. Республики превращались в государства.

Заявления прибалтийскими республиками во всеуслышание о своем суверенитете воспринимались остальными союзными республиками осторожно. Белорусская ССР, к примеру, приняла постановление, в котором призывала «трудящихся и Президиумы Верховных Советов Литовской, Латвийской и Эстонской Советских Социалистических Республик принять конструктивные меры по стабилизации общественно-экономической обстановки, укреплению дружбы народов, чувства патриотизма и интернационализма… Только общими усилиями, – говорилось в постановлении, – мы можем сохранить и укрепить наше великое завоевание и достояние – Союз Советских Социалистических Республик»^[647]. Более того, Белорусская ССР напомнила одной из прибалтийских республик, что та за время существования в составе Союза ССР не только «многое» потеряла, но и кое-что приобрела: «Президиум Верховного Совета Белорусской Советской Социалистической Республики считает необходимым заявить Верховному Совету Литовской Советской Социалистической Республики следующее.

Тем, кто предпринимает в Литве попытки по введению в действие Конституции Литвы от 12 мая 1938 года, следует учитывать, что в 1938 году территория Литовской Республики была совершенно иной, и только в результате решений высших органов Союза Советских Социалистических Республик Литовской Республике и Литовской Советской Социалистической Республике были переданы исконно белорусские территории. При выходе Литовской ССР из Союза ССР Белорусская ССР не будет считать себя связанной всеми Законами, Указами и иными актами относительно передачи Литве части белорусских земель»^[648].