Читать книгу - "Погоня за "ястребиным глазом". Судьба генерала Мажорова - Михаил Болтунов"

Увидев директора, Лобанов побледнел, вскочил с кресла.

— Панкратову я буду докладывать сам, — сказал Мажоров, — а если вы потребуетесь, позову. Сейчас идите к себе.

Вскоре охрана доложила, что прибыл замминистра. Юрий Николаевич встретил его, проводил в кабинет, рассказал об институте, его делах и проблемах.

Панкратов задавал вопросы, потом сказал, что ему несколько раз звонил главный инженер института и он хотел бы его увидеть. Вызвали Лобанова. Оказалось, что во время отпуска Юрия Николаевича тот настрочил докладную записку на имя министра. Записка попала к Панкратову, и теперь он решил уточнить, чего хочет главный инженер. Любанов, не моргнув глазом, заявил: нужно, чтобы его принял министр для доклада. Его предложения имеют особую значимость.

После отъезда Панкратова, Мажоров потребовал представить ему копию записки. Лобанов лично от себя излагал идеи специалистов института по межвидовой унификации.

Действительно, аппаратуру для военно-воздушных сил выпускали заводы в Самаре, в Барнауле и в Омске, для наземных частей — в Брянске, Новгороде и Ростове-на-Дону. Приборы для космоса делали в Москве. Таким образом, проблема унификации действительно назрела. Но при чем здесь Любанов?

Мажоров вызвал к себе главного инженера и высказался прямо и без обиняков — все сделанное Лобановым есть присвоение чужих идей.

Однако механизм уже был запущен. Вскоре позвонили из секретариата министра и сообщили, что в ближайшее воскресенье состоится совещание, на котором заслушают Лобанова по его записке.

Участие в совещании принимали замминистра Панкратов, начальник Главка Липатов, Мажоров и, разумеется, Лобанов.

Открыл совещание министр Валерий Калмыков. Он сказал, что прочел докладную записку, и теперь ждет доклада. Главное, что бы он хотел услышать, как осуществить предложенное.

Увы, этого Лобанов не знал, и потому стал повторять содержание записки. Министр остановил его, заметив, что он умеет читать и просит изложить практическую часть.

«Тут, как и следовало ожидать, — вспоминал Юрий Николаевич, — Лобанов «поплыл». Он ведь не знал практической стороны дела, да и не мог себе ее представлять. Слишком это сложно было для него. Снова начал лепетать про записку. Калмыков вновь его перебил, требуя конкретики. Воцарилась тишина. Тут министр повернулся к нам и спросил: «Может кто-нибудь доложить, как осуществлять предложения по межвидовой унификации?»

Липатов показал на меня. Я сказал: «Поскольку вся эта работа велась при моем участии и под моим руководством, готов доложить». Все эти проблемы были хорошо известны, мы задыхались от обилия однотипных работ. Словом, рассказал, как мыслится осуществить работы. Калмыков задал несколько уточняющих вопросов. Лобанов в это время сидел красный как рак.

Закончив обсуждение, Калмыков приказал подготовить приказ по министерству по развертыванию деятельности. Затем он всех отпустил, меня попросил остаться.

— Ну, что это за главный инженер у вас? — с горечью спросил он у меня.

Пришлось ответить, что прошедшие полтора года показали полную некомпетентность Лобанова.

— Завтра принеси мне приказ о его освобождении от должности, — сказал министр.

На следующий день подписанный приказ был у меня в сейфе.

Тем не менее Лобанов не пропал. Нашлись заступники, и он стал впоследствии директором одного из научных объединений. Правда, и там был снят с занимаемой должности. Последний раз я о нем слышал в 1991 году, когда он тайно сбежал в Израиль».

После увольнения Лобанова на должность главного инженера института был назначен полковник Зиничев.