Читать книгу - "Сулейман. Султан Востока - Гарольд Лэмб"

Португальцы, не добившись своего, поклялись, что турки никогда не увидят больше своего султана.

— Ни одна птица не сможет улететь морем из индийских портов, если нам это будет неугодно, — угрожали они.

— Есть возможность выбраться отсюда берегом, — парировал Сиди Али.

Этот путь домой пролегал через страны, где никогда не видели турок. Их окружали чудеса — кричащие попугаи, гримасничающие обезьяны с детенышами, дикие буйволы, способные содрать языком кожу с человека.

Они добрались до могучего Инда, где местный князь приветствовал их как отряд, присланный небом. Он не мог поверить, что это всего лишь моряки, потерпевшие кораблекрушение. Там часть солдат Сиди Али предпочла попытать счастья на службе у индийских набобов. Оставшиеся с Сиди Али люди в местных стычках потеряли все свое оружие и спаслись на похищенном судне, двигаясь вверх по реке. Когда их задержали как подозрительных бродяг люди султана Махмуда, находчивый турецкий адмирал рассказал, что видел во сне благословенную дочь пророка Мухаммеда, которая пообещала, что он и его спутники благополучно доберутся до дома. Под впечатлением рассказа ему выдали хорошего коня и пару верблюдов, а также шатер и деньги на дорогу.

Во владениях Великого могола Сиди Али был оказан торжественный прием, потому что там было известно «славное имя нашего падишаха». На такую любезность Сиди Али ответил двумя спешно сочиненными стихами, но его снова задержали при дворе, чтобы он вычислил солнечную и лунную орбиту для календаря Великого могола.

— Мой долг — вернуться домой и сделать доклад падишаху, — протестовал Сиди Али. Он снова прибег к поэтическим импровизациям, но это не дало результатов.

Когда правивший могол умер, Сиди Али воспользовался возникшим замешательством, чтобы продолжить путь домой. Он сразу же посоветовал собравшимся придворным скрыть смерть своего повелителя и распространить слухи, что больной могол еще в состоянии предпринять поездку по стране. Чтобы придать достоверность этим слухам, Сиди Али вызвался сам отправиться со своими людьми на север. Однако не успел он отъехать на более или менее значительное расстояние, как был возвращен назад новым властителем, которым оказался знаменитый Акбар. Вернувшись ко двору, Сиди Али сочинил новые стихи, оплакивающие смерть отца Акбара. Стихи произвели сильное впечатление на Акбара, и благодаря им потерпевшие кораблекрушение моряки получили разрешение продолжить путь.

Очевидно, они ехали вдоль реки, ведшей к местам пребывания диких буйволов и не менее диких афганцев, где в каждом селении их встречали танцующие девушки.

Затем Сиди Али, должно быть, отклонился от маршрута, потому что следующим пунктом их посещения стал Самарканд, находившийся под узбекским правлением. Поскольку в горах Средней Азии моряки были мало известны, Сиди Али и его спутники выдали себя за паломников. Им показали, кажется, в назидание гробницу пророка Даниила. Когда у Сиди Али спросили, какой город во время паломничества понравился ему больше других, он ответил двустишием:

Вдали от дома никто не мечтает о рае, Потому что для него собственный дом больше, чем Багдад.

В Самарканде тоскующий по дому адмирал неожиданно к своей радости встретил турок — полк янычар, посланный Сулейманом узбекам. Они узнали в Сиди Али военачальника великого султана. Тогда узбеки попросили вновь прибывших турок идти вместе с ними на войну, а Сиди Али предложили управлять Бухарой. Сиди Али доказывал, что, как слуга султана, он должен отвезти домой письма от могущественных узбекских предводителей.

Его предупредили, что в пустыне он может повстречаться со львами, а у Каспийского моря — попасть в плен к русским, но отпустили, сказав:

— Идите домой и будьте осторожны.

Об этом Сиди Али не нужно было предупреждать. Взяв у узбеков письма, тоскующий по дому адмирал постарался избежать непредсказуемых русских, взяв направление южнее, через пески красных пустынь. Следуя этим маршрутом, он прибыл в Персию, страну, враждебную всему турецкому. Тем не менее странник сделал крюк, чтобы посетить могилу великого поэта Фирдоуси на краю пустыни. Приведенный на допрос в Кавказских горах к шаху Тахмаспу, он произвел на него хорошее впечатление, сочинив четверостишие в его честь. Когда его снова спросили, какой из городов понравился ему больше других, Сиди Али ответил:

— Стамбул.

— Почему Стамбул? — удивился Тахмасп.

— Потому что другого такого города в мире нет. Нет другой такой страны, как Турция, нет другой такой армии, как турецкая, и другого такого властителя, как турецкий падишах.

Сиди Али не встретил препятствий при отъезде из Персии. Спустившись с гор, он увидел голубой купол мечети Багдада и вскоре опустился на коврик рядом с турками, пьющими фруктовый сок и холодный кофе. Он прислушивался к разговорам людей, которые видели бухту Золотой Рог еще в этом году.

На пути в Константинополь Сиди Али написал новую книгу под названием «Зеркало многих стран» и предложил ее своему повелителю, когда наконец прошел к нему под платанами мимо янычар-охранников. Адмирал рассказал Сулейману, при каких обстоятельствах он потерял свою эскадру и какие испытал приключения, возвращаясь домой.

В серале полагали, что Сиди Али погиб в море. Его должность капитана в Египте была отдана офицеру с острова Родос. Но Сулейман распорядился, чтобы адмиралу и его людям было выплачено жалованье за три года. Султан пожаловал Сиди Али почетный пост при Диване и возле себя.

Вечером, когда Сиди Али наблюдал пламенеющий закат над бухтой Золотой Рог, ощетинившейся мачтами многочисленных кораблей у причалов, он испытывал большую радость и писал: «Не в поисках славы, но в спокойствии души заключено продолжительное счастье».

* * *

В повествовании Сиди Али ничего не выдает острого разочарования Сулеймана неудачей попыток турецкого флота изгнать португальцев из Гоа.

Это была последняя попытка перекрыть европейцам судоходные линии на восток.

Однако в Средиземном море его неугомонные капитаны успешно сражались с европейским флотом. Огир Бусбек наблюдал в серале триумфальное возвращение одного из них, после того как Драгут и Пьяли-паша перехватили испанскую эскадру в бухте сонного острова Йерба.

«Пьяли послал галеру с вестью об этой победе, — рассказывает Бусбек. — Она вошла в бухту с укрепленным на корме большим флагом с крестом (испанский флаг). Когда галера подошла к причалу, турки стали поздравлять друг друга. Они толпились у двери и насмешливо спрашивали у моих людей, нет ли у них родственников, служивших на испанских кораблях. Если есть, говорили они, то вы будете иметь удовольствие встретиться с ними вскоре».

Когда вся победоносная эскадра турок вошла в зону видимости с дворцового мыса, корабли стали на якорь на ночь, чтобы днем войти в бухту в торжественной обстановке.

"Сулейман спустился к колоннаде, располагавшейся у входа в бухту и окаймлявшей его сады, чтобы лучше видеть входившие корабли и выстроившиеся на палубах христианские команды. На корме флагманской галеры стояли дон Алваро де Санде и капитаны сицилийской и неаполитанской галер. На этих захваченных галерах было снято верхнее оснащение. Остались одни корпуса, которые тянули на буксире турецкие корабли.