Читать книгу - "Вандалы - Вольфганг Викторович Акунов"

судами-перехватчиками). Воцарение над Италией сильного и опытного в военном деле правителя заставило Гейзериха всерьез задуматься над своим новым положением, а для этого вандальский владыка был уже слишком стар. Одно ему было, впрочем, совершенно ясно. Воевать с крепким, будто вырезанным из могучего варварского дуба Одоакром, вознесенным судьбой (или вандальским Господом – «Фройей») на вершину славы, по пророчеству святого Северина, означало бы подвергнуть все, достигнутое правителем вандалов и аланов, чрезмерному и неоправданному риску. Единственное, что мог Гейзерих сделать для своих подданных, – это прийти с так некстати вставшим на его пути новым владыкой Италии к полюбовному соглашению. Договориться с гунно-скиром Одоакром по-хорошему…

Вандалам очень повезло, ибо как раз в описываемое время пошатнулась императорская власть в Константинополе. Там, еще до воцарения Одоакра над Италией, почил в Бозе император Лев «Мясник». Человек, не имевший ни на гран воинственной энергии и мужества своего предшественника Маркиана, не устрашившегося даже грозного Аттилы, но, тем не менее, наделенный истинно римским духом и умом, способным охватить весь древнеримский мир, мыслить общеримскими категориями, обладавший подлинно императорским, имперским кругозором, позволявшим ему достаточно успешно действовать во всех трех частях света, известных античному миру – Европе, Азии и Африке (объединенных символически в разделенной на три части, по числу континентов, державе, которую в торжественных случаях держали в левой руке римские самодержцы). После смерти царьградского «Мясника» в осиротевшей без него державе неминуемо должна была разгореться смута. Ибо «полудержавный властелин» Аспар, как уже говорилось выше, пал жертвой дворцовой интриги. Этот могущественный гот, или алан, на римской службе умер с кинжалом в спине, не разгадав своевременно коварства «Мясника», который был ему обязан троном. Бесталанный Василиск, разгромленный Гейзерихом полководец-неудачник и марионетка собственной жены Верины, по ее наущению, решил воспользоваться, видимо, последним в его жизни шансом взойти на императорский престол. Война между Василиском и предводителем исаврийских «федератов» Зеноном (Зиноном), мужем дочери Льва «Мясника» Ариадны, также пожелавшим воцариться над «ромеями» (после свержения Василиском его провозглашенного императором Востока маленького сына Льва-младшего), шла около двух лет (ровно столько, сколько потребовалось Одоакру для упрочения своего равеннского престола). Бесстыдно-алчный Василиск взошел (в октябре или ноябре 475 г.) на императорский престол в Константинополе – и дал такую волю своей общеизвестной жадности до денег, что окончательно разочаровал как знатные восточноримские семейства (это было еще полбеды), так и относившееся к нему, как к полководцу-неудачнику, опозорившему армию и флот Второго Рима, командование «ромейских» войск (что было гораздо опаснее для Василиска). Когда Зенон, после понесенного им поначалу поражения, собрав новое войско, двинул его на Царьград, посланные Василиском против него полководцы перешли на сторону предприимчивого исаврийского выдвиженца. Василиск со всем своим семейством попал в руки своего противника.

Императоры Нового Рима обходились с побежденными соперниками, хоть и не гуманнее, но изощреннее, замысловатее, чем варварские полководцы в борьбе за Ветхий Рим. Схваченным недругам «ромеи» либо выкалывали (или выжигали) глаза, лишая их тем самым способности править и оказывать сопротивление в дальнейшем, либо предавали их на милость Божью, ставя в условия, спастись в которых они могли бы только чудом. Летом 477 г. Василиска с сородичами доставили в гористую малоазиатскую область Каппадокию, туда, где горы достигают в высоту почти четырех километров. Изгнанникам не позволили взять с собой ни одежды, ни оружия, ни хлеба, ни предметов домашнего обихода, короче – ничего, что могло бы обеспечить их выживание. Их последний путь был недолгим. Они не пережили суровых условий первой же зимы, проведенной ими в суровых каппадокийских горах. Как писал Прокопий Кесарийский: «Страдая от холода и голода, они нашли утешение во взаимных объятиях и погибли, обнимая дорогие для них существа».

Все эти достаточно неожиданные пертурбации на Западе и Востоке Римской империи, разумееется, весьма осложняли положение Гейзериха. Десятилетиями он мог строить свою политику на том, что Западной империей правят слабые императоры, в то время как в Восточной империи власть, в лице Льва Великого, достаточно стабильна. Триумф Одоакра, проведенная им перестройка прежних порядков в Италии с прилегающими территориями, основание им нового, фактически – германского – царства на ИСКОННО римской земле (а не на землях какой-нибудь отдаленной римской провинции, как в случае вестготов, свебов, бургундов или вандалов), равно как и внезапная смерть императора Льва, требовали от Гейзериха изменения его прежней политики. Ибо у германцев было принято считать, что смерть одного из партнеров по договору лишает этот договор своей законной силы.

Однако базилевс Зинон, с типичным, прямо-таки достойным восхищения, «византийским» мастерством, заранее обеспечил успех своих переговоров с вандальским царем уже самим выбором переговорщика. Он послал к Гейзериху за море не какого-нибудь изощренного в дипломатических тонкостях и хитростях средиземноморца, а всеми уважаемого «староримского» аристократа, сенатора Севера, чьи выдающиеся свойства характера и способности были общеизвестны. Из желания польстить Гейзериху высоким саном присланного к его двору восточноримского переговорщика, Зенон назначил Севера патрицием, «защитником-охранителем Рима». Особенно примечательным представляется, однако, то, что «базилевс ромеев» отправил на переговоры с вандальским царем, изображаемым во всех православных церковных хрониках своей эпохи (не говоря уже об эпохах последующих) коварным, вероломным и жестоким варваром, знатного римлянина безупречной честности, без единого пятнышка на репутации (желая, видимо, именно данным обстоятельством способствовать примирению с «Зинзирихом-ригой»). Все это доказывает, что император Восточного Рима, видимо, считал и Гейзериха в принципе человеком порядочным, честным и в то же время достаточно умным, чтобы не поддаться на обман.

Правда, Гейзерих все же несколько омрачил ход переговоров типичной для него реакцией. Узнав об отъезде из Константинополя восточноримского посольства, с которым он вроде бы должен был уладить спорные вопросы, «колченогий евразииец» приказал своим морским грабителям еще раз выйти в море, причем в восточную часть «маре нострум». Заявив, что они могут там вволю пограбить за время, остающееся до сообщения им из Карфагена об успешном заключении мирного договора с Новым Римом. Именно таким, весьма доходным для них «играм» с датой заключения мирных соглашений североафриканские пираты продолжали с завидным для всех «джентльменов удачи» успехом предаваться еще много столетий после гибели Вандало-аланского царства. Старый Гейзерих был искушен во всех этих хитростях. В этом плане между его сарматской душой и германской десницей, искусно владевшей мечом, царило полное согласие.

Но все-таки в конце концов патриций Север прибыл в вандальскую столицу Карфаген. Вандальский царь встретился с этим человеком, чье звучное римское имя означало в переводе «Грозный» или же «Суровый». Главным результатом переговоров стало заключение, выражаясь современным языком, «глобального» (в античном смысле слова, т. е. распространяющегося на всю средиземноморскую Экумену-Ойкумену) пакта о ненападении. Говоря несколько конкретнее, обе высокие договаривающиеся стороны обязались впредь не предпринимать друг против друга