Читать книгу - "Победа в тайной войне. 1941-1945 годы - Павел Судоплатов"

По Москве главным координатором подполья должен был стать начальник контрразведывательного отдела Московского НКВД Сергей Федосеев. Особую резидентуру предполагалось создать во главе с майором госбезопасности (позднее генерал-майором) Виктором Дроздовым. Он имел большой опыт борьбы с бандформированиями и националистическим подпольем на Украине. Незадолго до войны его назначили заместителем начальника московской милиции. Одну из резидентур должен был возглавить Павел Мешик, бывший нарком госбезопасности Украины. Ему поручалась организация диверсий на транспортных магистралях Москвы.

В кратчайшие сроки была проведена колоссальная работа по отбору людей для подполья. Она была очень трудоемкая, требовавшая большого внимания и терпения. Нужно было выписать паспорта, создать легенды на остававшихся в Москве людей. Больше всего мы ломали голову над тем, каким должен был быть правдоподобный ответ на неизбежный вопрос: почему человек остался в Москве?

Этот вопрос заслуживает специального рассмотрения. Опыт организации подпольных групп в начале войны свидетельствует о громадных потенциальных возможностях и высоких результатах агентурной работы накануне войны. У нас были серьезные агентурные позиции во враждебной советскому строю среде. По этой причине оперативные группы имели в своем составе профессиональных чекистов и лиц, которые сразу могли внушить доверие противнику.

14 октября 1941 года мой заместитель Н. Эйтингон доложил лично Берии предложения по организации восьми диверсионных групп в рамках реализации «Московского плана» в случае занятия столицы противником. В эти группы входили бывшие эсеры, анархисты, священнослужители и бывшие воспитанники Болшевской трудкоммуны ОГПУ, в прошлом уголовные преступники.

Важным моментом было «социальное лицо» подставляемой противнику агентуры, намечаемой для участия не просто в диверсиях, а для обеспечения подхода к объекту, запланированному к уничтожению, в том числе к видным представителям немецкого командования, оккупационных властей и спецслужб.

Чтобы не быть голословным, приведу некоторые примеры данных на агентов, прошедших по нашей линии специальную подготовку. Агент «Тиски» — инженер, спортсмен, из дворян, мать осуждена НКВД на восемь лет за связь с сотрудниками немецкого посольства в 1938 году. Намечался для внедрения в руководство молодежных фашистских организаций.

Агент «Сазонов» — бывший белогвардейский офицер, участник крупнейшей антисоветской банды Пепеляева, планировался для покушения на деятелей оккупационной администрации. Агент «Кавказский» — бывший офицер царской армии, бывший крупный московский коммерсант, имел жену — врача-гинеколога с солидными связями в Берлине. Агент «Строитель» — инженер-железнодорожник, дворянин, бывший миллионер-предприниматель располагал обширными связями среди белой эмиграции, князей, царских генералов. Агент «Шорох» — бывший белогвардейский журналист, профессор литературы, бывший провокатор царской охранки.

Не были забыты нами и женщины. Намечались к рискованной работе агент «Евгеньева» — жена бывшего немецкого барона, расстрелянного в 1918 году, наш старый проверенный источник, агент «Лира» — аспирант консерватории, сотрудница профессора Квитко, видного украинского националиста, прогерманской ориентации, под прикрытием которого должна была вестись разведывательная работа.

Свою роль должны были также сыграть семейные пары из среды видных театральных деятелей и работников культуры.

Возникла потребность в специальном изготовлении писем от родственников. Содержание их определялось с учетом разработанных нашими специалистами биографий. Переписка с мнимыми родственниками легендировалась по всем правилам почтовых отправлений.

В связи с подготовкой подполья нами была предпринята и другая специальная акция. Были изъяты, уничтожены или переписаны книги прописки и регистрации. Вся эта работа осуществлялась в очень сложной обстановке и в самые кратчайшие сроки. О ходе подготовки спец-мероприятий регулярно докладывалось руководству НКВД.

Помимо меня, Мельникова, Эйтингона этой напряженной работой круглосуточно занимались М. Маклярский, Л. Сташко как руководители направлений разведки, командиры ОМСБОН М. Орлов, В. Гриднев, С. Иванов, С. Волокитин, А. Авдеев, оперработники П. Масся, А. Шитов (Алексеев).

Мы также готовили для противника «приманку». Предположительно ею мог стать Лев Константинович Книппер, композитор, немец по происхождению, проживавший вместе с женой Марией Гариковной на Гоголевском бульваре. Задачи, поставленные перед группой Книппера, были особыми. Он стал спецагентом-групповодом и должен был действовать в Москве по разнарядке «Д», то есть для осуществления диверсионных актов, операций и акций личного возмездия против руководителей германского рейха, если бы они появились в захваченной столице.

Особая роль отводилась молодой сотруднице 1-го (разведывательного) управления НКВД, его особой группы, младшему лейтенанту А. Камаевой-Филоненко, которая под видом активистки баптистской общины координировала бы использование установленных закамуфлированных взрывных устройств. Ей одной было поручено привести в действие по особому сигналу мощные взрывные устройства, которые предполагалось заложить в местах появления главарей гитлеровского режима или командования вермахта.

В качестве приманки для немецких спецслужб должен был с большим риском действовать еще один человек. Его преимущество заключалось в том, что он был известен немецкой разведке еще в годы Первой мировой войны, находясь в Германии на стажировке еще до 1914 года. Был известен в искусствоведческих кругах Берлина и Лейпцига. С 1920-х годов Алексей Алексеевич Сидоров, для нас источник «Старый», активно помогал органам ОГПУ— НКВД в борьбе не с мнимым, а реальным немецким шпионажем. (Сидоров — видный советский историк искусства, книговед и библиофил, член-корреспондент АН СССР, профессор МГУ с 1916 по 1950 год.)

Осенью 1941 года он должен был прикрывать в Москве наших боевиков. Позднее сыграл важную роль в подстраховочных мероприятиях по обеспечению радиоигры с немецкой разведкой в 1942–1945 годах по широко известному теперь делу «Монастырь».

Москву немцы не взяли, но мы отметили боевыми медалями за большую работу по подготовке подполья Л. Книппера и его жену, А. Сидорова. Другой участник подготовки нелегального боевого аппарата в грозную осень 1941 года полковник в отставке И. Щорс. Он, кстати, и вручал медаль «За оборону Москвы» Алексею Алексеевичу Сидорову.

Эти люди были подлинными патриотами нашей Родины, преданными ей до последнего вздоха, несмотря на то, что их ближайшие родственники были репрессированы и трагически погибли. Я хотел вытащить их близких из лагерей в 1941 году, но было уже поздно — никого в живых не осталось. Но мы прямо сказали Алексею Алексеевичу и Марии Гариковне Книппер об этом. Хитрить с людьми, готовыми к самопожертвованию, было невозможно. Несмотря на тяжелую и горестную весть, эти люди ни разу не усомнились в правоте и Справедливости выбранного ими тяжелого пути борьбы со злейшими врагами нашей Родины.

К акциям возмездия против немецкого командования под руководством М. Маклярского мы готовили и актерский ансамбль во главе со «Свистуном» — Николаем Хохловым, позднее ставшим перебежчиком. Планировалось, что Хохлов вместе с группой акробатов, выступая перед немецкими высшими офицерами, во время эстрадного номера — жонглирования — должны были забросать их гранатами.