Читать книгу - "Герои Первой мировой - Вячеслав Бондаренко"

Положение спас оказавшийся в городе проездом из отпуска начальник штаба 2-й Кубанской пластунской бригады полковник Николай Адрианович Букретов, успевший в свое время послужить старшим адъютантом в штабе Юденича. Не растерявшись, Букретов взял дело обороны Сарыкамыша в свои руки — отправил в бой кадровые взводы туркестанских полков, посланные с фронта для формирования новых частей, и сто только что выпущенных из Тифлисского военного училища подпоручиков. Столкнувшись с энергичным отпором, турки были озадачены (особенно их удивил артиллерийский обстрел — по их данным, артиллерии в Сарыкамыше вообще не должно было быть), решили, что город обороняется мощным гарнизоном, и командующий 9-м турецким корпусом Исхан-паша 13 декабря почел за благо отложить наступление до подхода основных сил своей армии.

Между тем в штабе Кавказской армии не смолкали споры между Юденичем и Мышлаевским. Николай Николаевич убеждал начальника, что штаб армии должен немедленно выдвигаться на фронт, но Мышлаевский упрямо считал, что ситуацией вполне можно руководить из Тифлиса. В конце концов Юденич смог уломать нерешительного генерала, и 10 декабря штаб выехал в пограничное село Меджингерт в 20 километрах от Сарыкамыша. Здесь Мышлаевский под давлением Юденича принял на себя обязанности командующего всеми русскими войсками под Сарыкамышем, а сам Николай Николаевич возглавил временно оставшийся без заболевшего командира 2-й Туркестанский корпус. Служивший тогда в штабе этого корпуса Б.А. Штейфон вспоминал:

«11 декабря 1914 г. стало совсем темно, когда прибыл Юденич в сопровождении своих доблестных помощников — полковника Масловского и подполковника Драценко. Засыпанные снегом, сильно промерзшие, они спустились в саклю-штаб. Непослушными от мороза руками Юденич сейчас же придвинул к огню карту, сел и, не развязывая даже башлыка, коротко приказал: “Доложите обстановку”. Его фигура, голос, лицо — все свидетельствовало об огромной внутренней силе. Бодрые, светящиеся боевым азартом лица Масловского и Драценко дополнили картину. Одобрив наше решение не отходить, Юденич немедленно отдал директивы продолжать сопротивление на фронте и организовать в тылу оборону Сарыкамыша».

День 12 декабря принес тяжелую новость — А. 3. Мышлаевский под впечатлением информации о том, что турки окончательно отрезали Сарыкамыш от основных сил русских, приказал командиру 1-го Кавказского корпуса А.Г. Берхма-ну отводить свои войска по единственной оставшейся свободной дороге. Узнав новость от Берхмана, уже дисциплинированно начавшего отход, Юденич пришел в настоящую ярость. Ведь отступление в 20-градусный мороз по обледеневшей горной дороге означало потерю всей артиллерии и обозов.

А кроме того, если 1-й Кавказский корпус еще мог бы оторваться от преследования противника, то 2-й Туркестанский в случае отхода был попросту обречен на истребление. В результате перед турками открылась бы прямая дорога на Тифлис и Баку… Для себя Юденич сформулировал это так: «Если мы будем отступать, то в конечном итоге будем разбиты обязательно; если мы будем вести решительный бой до конца, то можем или быть разбиты, или победить; т. е. в первом случае результат будет обязательно отрицательный; во втором может быть и положительный».

В ночь на 14 декабря Юденич в сопровождении полковника Е.В. Масловского и подполковника Д.П. Драценко прибыл в Меджингерт и сумел убедить Мышлаевского отменить свое распоряжение. Но, согласившись со своим подчиненным, Мышлаевский буквально через день изменил мнение и в 8 часов утра 15 декабря, запиской передав командование Сарыкамышским отрядом Берхману и подчинив ему корпус Юденича, выехал в Тифлис, фактически бросив свои войска на произвол судьбы. При этом он не известил Юденича ни о своем отъезде, ни о передаче командования Берхману. Одновременно Мышлаевский приказал отступать даже тем русским войскам, которые не подвергались турецким атакам, — 4-му Кавказскому корпусу и Азербайджанскому отряду!.. О степени паники, в которой пребывал Мышлаевский, можно судить по тому, что в Тифлисе на встрече с бывшим городским головой Хатисовым он набросал для него схему наступления турок, из которой следовало, что Отдельная Кавказская армия уже практически разбита и неизбежно капитулирует в ближайшем будущем.

Можно только попробовать представить себе эмоции, которые испытал Юденич, узнав о новом приказе Мышлаевского… Вечером 15 декабря Николай Николаевич созвонился с Берхманом и попробовал уговорить его не отводить свои войска. Но просьба Юденича показалась Берхману неубедительной по одной причине: ведь Юденич был «всего-навсего» генерал-лейтенантом, а Берхман — генералом от инфантерии. На отправленную 16 декабря Юденичем телеграмму Берхман тоже не отреагировал. Тогда, потеряв терпение, 17 декабря 1914 года Юденич отправил в штаб 1-го Кавказского корпуса подполковника Д.П. Драценко со сложной миссией — убедить Берхмана прекратить отступление.

— Докажите генералу Берхману необходимость задержаться, — сказал Юденич подчиненному перед отъездом, — а если он все же будет настаивать на своем, то доложите ему, что я, как начальник штаба армии, согласно положению о полевом управлении войск, вступаю в командование войсками группы.

Свою поездку в штаб 1-го Кавказского корпуса Д.П. Драценко описал так: «Во время моего доклада генералу Берхману о необходимости отменить приказ об отходе в комнату вошел полковник Карганов (начальник штаба 39-й дивизии), и генерал Берхман, увидев его, сказал: “Да вот обратитесь к полковнику Карганову, он начальник штаба дивизии и скажет вам, что отменить приказ уже нельзя”. Я немедленно обратился к Карганову, и он, выслушав мои доводы, сказал, что остановить войска еще можно. В этот момент вошел генерал де Витт, и генерал Берхман, недовольный ответом Карганова, направил меня к нему за объяснениями. После переговоров с де Виттом последний тоже сказал, что остановить войска еще можно». В конце концов Берхман с большим неудовольствием согласился задержать отход на три дня. К счастью, этих трех дней оказалось достаточно, чтобы в героической обороне Сарыкамыша наступил перелом…

Яростные атаки турок так и не смогли сломить стойких защитников Сарыкамыша. В осажденный город почти каждый день прибывали подкрепления — 1-я и 2-я Кубанские пластунские бригады, 154-й пехотный Дербентский и 155-й пехотный Кубинский полки, 1-я Кавказская казачья дивизия… 16 декабря турки ворвались было в Сарыкамыш, но были выбиты оттуда. А в душе Юденича росла уверенность в том, что русские войска могут взять инициативу в свои руки. «Нам мало отбросить турок от Саракамыша, — писал он Берхману. — Мы можем и должны их совершенно уничтожить. Настоящим случаем должно воспользоваться, другой раз он не повторится». В правоте своих мыслей полководец убедился уже на следующий день: 17 декабря по приказу Юденича все русские войска перешли в наступление и мгновенно превратили турок из хозяев положения в обороняющихся. За два дня в наших руках уже было больше пяти тысяч пленных и шесть трофейных орудий.

Надо отдать туркам должное — сопротивлялись они мужественно и стойко. Но это было мужество обреченных. Последней попыткой противника перехватить инициативу у русских было наступление 11-го турецкого корпуса на позиции 1-го Кавказского корпуса. Энвер-паша лично возглавлял яростные штыковые атаки своих полков. О том, насколько тяжелыми были бои, свидетельствует только один эпизод: в 14-м Туркестанском стрелковом полку из восьми пулеметов было разбито пять, погибли все пулеметчики, и на позиции остался единственный командир взвода — подпоручик Короткевич. Сжимая в правой руке «наган», а в левой — рукоять пулемета, бесстрашный офицер до последнего патрона вел меткий огонь по наступающим турецким цепям… Но ни присутствие Энвер-паши, ни невыносимо тяжелые погодные условия не помогли туркам сбить русские полки с позиций. Ударный отряд под командованием полковника Ричарда Иосифовича Термена (153-й пехотный Бакинский и 15-й Туркестанский стрелковый полки) мощной контратакой опрокинул врага, и это было началом конца 11-го турецкого корпуса…