Читать книгу - "Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1914 год. Начало - Олег Айрапетов"

В результате снабжение всей армии было организовано по одному этапу, бесперебойная поставка продовольствия фактически отсутствовала, войска вынуждены были расходовать неприкосновенные запасы уже в начале операции380. Немногочисленные грунтовые дороги были песчаными, движение по ним – весьма сложным, войска выбивались из сил. Транспорты отстали, снабжение сталкивалось с чрезвычайными трудностями, а формирование тылов к моменту выступления не было закончено. С другой стороны, население в районе, через который проходили войска, не имело продовольственных и фуражных запасов, чтобы их можно было изъять для обеспечения армии, так как урожай еще не собрали381.

Возможности двух одноколейных железных дорог Белосток – Лицк и Варшава – Нейденбург также были ограничены, и их явно не хватало для потребностей армии382. Несмотря на это, Я. Г. Жилинский продолжал торопить командование армии и гнать ее вперед – к Алленштейну383. Тем временем немцы, к 26 августа приведя в порядок свой потрепанный под Гумбиненом 17-й армейский корпус, нанесли под Бишофсбургом контрудар по 6-му армейскому корпусу, действовавшему на правом фланге 2-й армии. 8-я армия имела превосходство в 20 батальонов и 300 орудий, но, владея инициативой и опираясь на развитую сеть дорог, создавала более значительный перевес в силах на основных участках своего наступления384. На стороне немцев было прежде всего качество управления.

Командир 6-го корпуса генерал А. А. Благовещенский большую часть своей служебной карьеры провел в штабах, где в совершенстве овладел искусством оформления документов и удушения инициативы у подчиненных. Больше он ничем не интересовался и кроме канцелярской работы ни на что годился. Свой штаб генерал старался подобрать по собственному вкусу, за что теперь приходилось расплачиваться войскам385. Перед войной корпус дислоцировался в Варшавском военном округе и поэтому содержался в усиленном составе и был хорошо подготовлен к действиям. «Состав строевых офицеров в полках, – вспоминал один из офицеров, – безусловно, отличный, преданный своему делу и воспитанный в духе всегдашней готовности к войне. Что касается массы солдат, то это был прекрасный боевой материал, достаточно обученный и воспитанный в воинском духе»386. Оставалось только одно – эффективно использовать эту силу, но именно этого нельзя было ожидать от командира корпуса.

Удар противника под Бишофсбургом оказался абсолютно неожиданным для командования 2-й армии, поскольку возможность возникновения опасности с северо-востока ее штабом исключалась387. Не ожидал его и А. А. Благовещенский, поскольку конная разведка корпуса не имела информации о противнике, а две его пехотные дивизии (4-я и 16-я) следовали на значительном расстоянии друг от друга, что давало немцам возможность разбить их поодиночке388. А. фон Макензен учел свои ошибки под Гумбиненом: на этот раз он тщательно подготовил атаку и начал ее с массированного обстрела русских позиций тяжелой артиллерией389. Немецкое превосходство в этом виде оружия сразу же дало о себе знать: в русские тылы потянулись обозы с ранеными, на ряде участков возникла паника390.

Обстрел поначалу давал сокрушительный эффект. «Люди, непривыкшие к шуму и разрушительному действию тяжелых снарядов, – вспоминал очевидец, – вначале ошалели и начали бросаться то вправо, то влево, не отдавая себе отчета в том, что они делают»391. Тем не менее начавшиеся бои носили исключительно кровопролитный характер: наши потери составили около 5 тыс. убитыми, ранеными и пленными, немецкие – около 4 тыс. убитыми и ранеными. Немцы захватили 16 орудий, 18 пулеметов и 37 зарядных ящиков, на поле боя было собрано 4048 винтовок. Главная задача противника была достигнута: уже к вечеру 26 августа русский 6-й армейский корпус начал в беспорядке откатываться назад, оголяя правый фланг 2-й армии392.

Своевременной связи и взаимодействия его частей командир корпуса наладить так и не смог. 16-я дивизия практически весь бой у Бишофсбурга простояла в стороне от решающих событий, ожидая приказа, который последовал после окончания сражения. «От офицеров, состоящих при штабе корпуса и штабе 4-й дивизии, – вспоминал офицер 16-й пехотной дивизии, – получены донесения, что 4-я дивизия совершенно разбита. Она отходит на Ортельсбург; 16-й дивизии приказано прикрыть отступление, двигаясь туда же. Впоследствии уже выяснилось, что 4-я дивизия была разбита по куропаткинской системе: сперва введен в бой один полк – разбит, потом другой, третий с тем же результатом; четвертый остался до конца боя в качестве резерва при командире корпуса и принял лишь небольшое участие в деле. 16-я дивизия не получила никаких боевых приказов, кроме последнего – о прикрытии отступления»393.

Разрыв между флангами А. В. Самсонова и П. К. Ренненкампфа в этот день составил всего 70 км, но в штабе 1-й армии не имели информации о положении соседа. Командующий 2-й армией также не имел информации ни о П. К. Ренненкампфе, ни о немцах, более того, 26 августа он начал терять контроль над движением своих корпусов, не зная и об отходе 6-го армейского корпуса. Ставка тем временем продолжала торопить его движение на север, удачное завершение которого в Барановичах считали условием для начала большого наступления на Позен394. В результате и 27 августа корпуса центра 2-й армии получили приказ двигаться вперед, фактически упрощая германскому командованию решение задачи по их окружению. Выполняя этот приказ, они втянулись в тяжелые бои с немцами, которые шли с переменным успехом, но в этот же день 1-й армейский корпус генерала Г фон Франсуа атаковал и опрокинул 1-й армейский корпус генерала Л. К. Артамонова, стоявший на левом фланге А. В. Самсонова395. Вновь огромный вклад в успех немцев внесла их тяжелая артиллерия396.

Негативную роль сыграл и командир русского 1-го армейского корпуса. Еще перед войной он получил у сослуживцев репутацию человека, на слово которого нельзя полагаться, что он блестяще подтвердил своими делами397. Карьерист и ханжа, в мирное время он предпочитал следить не за боевой подготовкой вверенных ему войск, а лишь за тем, что вызовет поощрение начальства: например, проверял, достаточное ли количество икон имеется в казармах и хорошо ли знают солдаты молитвы398. В ходе инспекционных проверок генерала перед иконами зажигали максимально возможное количество свечей, а арестованным на гауптвахте выдавали Евангелие399. В 1897 г. Л. К. Артамонов побывал в Абиссинии, где, по его словам, совершил одно из самых известных своих деяний, вошедших в историю: «Лично переплыл Белый Нил, невзирая на крокодилов, и водрузил на левом берегу около «Фашода» французский флаг. Экспедиция Маршана флаг не нашла»400. Бесконечные рассказы о подобного рода подвигах (бывших или выдуманных) стали причиной прозвища, заработанного командиром корпуса у подчиненных, – Артамонов-Нильский401.

Весьма оригинальная репутация не помогла генералу в Восточной Пруссии. Его распоряжения были энергичны и кратки, но неточны и дезориентировали подчиненных402. В приказе об объявлении войны был весьма характерный для «героя Абиссинии» пассаж: «Настал для всех нас час воли Божией! На Тя, Господи, уповаем, да не постыдимся и вовек! Твердо верю, что каждый из чинов I армейского корпуса, от старшего генерала до последнего обозного рядового, честно и доблестно исполнят свой долг. Но кроме желания надо еще и ум, и воинская служба, так как всякое дело мастера боится»403. Главным условием победы Л. К. Артамонов считал веру в Бога и призывал подчиненных всемерно ее поддерживать404.