Читать книгу - "Как убивали СССР. Кто стал миллиардером. Роковые 90-е, разрушение Советского Союза, рождение олигархии - Андрей Савельев"

Через полчаса после выступления Ельцина вице-премьер Владимир Шумейко заявил, что никаких силовых мер Президент не планирует. Он сказал также, что не планируется отключать свет и тепло в здании парламента. Министр обороны Грачев подтвердил, что «вооруженные силы в соответствии с военной доктриной, одобренной командующими, никогда не выступят против своего народа». Грачев заверил: «Мы не допустим ввода вооруженных сил в Москву». Зная лживость всего ельцинского окружения, можно и нужно было воспринимать эти слова, как прямую угрозу исполнения именно того, что Шумейко и Грачев обещали не делать.

Начальник ГУВД Москвы Панкратов был более откровенен. Он заявил, что «в случае нападения на милиционеров или на объекты, имеющие особую важность, сотрудникам МВД разрешено открывать огонь без предупреждения» («Правда», 18.05.94).

Мы с друзьями узнали об указе Ельцина как раз во время совещания, которое наш «Союз Возрождения России» проводил в Моссовете. Через полчаса мы уже были в российском парламенте, в помещениях фракции «Смена – новая политика», где занялись подготовкой общественных объединений к совместному противодействию путчу. Общественные организации были приглашены для подписания совместного заявления против мятежников-ельцинистов, поскольку нам удалось сделать объявление по громкому радио. После обсуждения ситуации представители двух десятков общественных организаций и партий поставили свои подписи.

Политические организации самого разного толка расценили этот указ Ельцина вполне однозначно. Это говорило о том, что все разнообразие политических воззрений находилось в противостоянии позиции правящей партии ельцинистов. Ситуация с противостоянием всей оппозиции единственной правящей партии повторила в точности 1991 год. Но результат, как потом выяснилось, был иным.

В заявлении говорилось: «Мы отчетливо видим намерение сил, поставивших на государственный переворот во главе с Ельциным, спровоцировать политическую нестабильность, ведущую к разжиганию гражданской войны. Только в ситуации хаоса они могут питать надежду сохранить власть и уйти от ответственности за результаты своей политики. Мы обращаемся к тем, кто обеспечивает государственный порядок, с призывом неотступно выполнять закон и присягу. Мы призываем граждан России не поддаваться на спланированную антигосударственную провокацию. Органы власти обязаны исполнять возложенные на них обязанности. Мы требуем привлечения к ответственности лиц, виновных в грубом попрании Основного Закона России. Только выполнив свой гражданский долг, мы сможем сохранить Россию».

Согласовать и размножить текст обращения удалось лишь к полуночи. Мы образовали штаб общественных организаций. До глубокого вечера шли переговоры и усвоение простой истины: законы пали, мы живем в условиях мятежа. Ночевать пришлось на составленных вместе стульях.

В ночь на 22 сентября собрался и Конституционный Суд, признавший указ Ельцина антиконституционным и служащим основанием для отрешения «всенародно избранного» от должности.

Ночью же собрался и Президиум Верховного Совета, принявший обращение к гражданам России, в котором, в частности, говорилось: «В России совершен государственный переворот, введен режим личной власти Президента, диктатуры мафиозных кланов и его проворовавшегося окружения. Мы являемся свидетелями преступных действий, открывающих путь к гражданской войне, в которой не будет победителей и побежденных. Может стать реальностью кровавая трагедия миллионов людей». По Конституции полномочия исполняющего обязанности Президента России переходили к вице-президенту А. Руцкому. В 00 часов 25 минут он выпустил свои первые указы и обращение к гражданам. Действия Ельцина были названы предательством, а его окружение – преступной кликой.

С утра 22 сентября парламент был отключен от всех видов телефонной связи, включая правительственную, а экзальтированные ельцинисты бросились выражать восхищение своим патроном. Надо было создавать информационный узел за пределами Госдумы.

Как депутату Московского Совета мне надо было принять участие в открывшейся сессии на Тверской, 13. Пособники мятежа пытались склонить депутатов к поддержке действий Ельцина, но из этого ничего не вышло. Заявление, приветствующее «решимость Президента твердой рукой навести порядок в стране», собрало лишь 11 подписей. Чуть больше под своим заявлением собрала совсем уже немногочисленная фракция «Демократическая Россия», объявившая, что «единственной легитимной федеральной властью в стране является Президент». 29 подписей поставили депутаты под заявлением, где давалась двусмысленная оценка: «Указ Президента России Б. Ельцина о прекращении деятельности Съезда и Верховного Совета, хотя и не укладывается в рамки существующего законодательства, тем не менее вполне соответствует практике досрочного роспуска парламента, имеющей место в большинстве демократических государств, и основан на волеизъявлении граждан, выраженном на референдуме 25.04.93 (67 % от принявших участие в голосовании – за досрочные выборы народных депутатов)». Здесь была, правда, лживая интерпретация результатов референдума: чтобы решение было принято, полагалось иметь более половины голосов от всех избирателей, а не от принявших участие в голосовании. Этот порог инициаторы референдума не преодолели.

Большинством депутатов последней сессии Моссовета была принята оценка, подтвердившая, что московские депутаты до конца остались верны своему долгу и честны перед избирателями: «Своим Указом от 21 сентября 1993 г. № 1400 “О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации” Президент Российской Федерации Ельцин Б. Н. предпринял попытку государственного переворота». Началась организация сил для его подавления. При всей слабости влияния Моссовета на ситуацию, его позиция была заметна для ельцинистов, которые в последующие дни организовали блокаду Моссовета, а потом и его силовой захват.

В этот день Верховный Совет выпустил по горячим следам два решения. Первое констатировало прекращение полномочий Президента Ельцина, второе расценивало его действия как государственный переворот. В тот же день сессия Моссовета признала Указ Ельцина антиконституционным и не подлежащим исполнению. Исполком Федерации независимых профсоюзов также расценил действия Ельцина как государственный переворот и обратился к своим организациям с предложением противостоять антиконституционным действиям вплоть до забастовок.

В штабе общественных организаций мы составили предложения по плану мероприятий антиноменклатурного сопротивления. Понесли в апартаменты Руцкого. Там нас встретили полупустые помещения, а какой-то помощник склонен был больше почесать языком, чем предпринимать конкретные действия. Второй раз пришли уже ночью. Так нужна наша помощь или нет? Опять никакого ответа. Сделать объявление о сборе в штабе нам не удалось – действовал чей-то запрет.

Наутро помощник Руцкого, с которым мы договорились встретиться, исчез, и наши планы тоже. Мы передали через охранников горькое письмо о том, что реального сопротивления путчу нет. Предложили срочно готовить базу для ВС в другом регионе. Ответа снова никакого. Так штаб общественных организаций окончательно умер.