Читать книгу - "Египтянин - Мика Валтари"

– Я видел твою кровь, когда ты сплевывал ее, – согласился я. – Я видел также кровь великого фараона Аменхотепа и не могу утверждать, что ваша кровь чем-нибудь отличается одна от другой. Но не забудь, что мой фараон женился недавно, и я не знаю, родились ли у него уже дочери.

– Я еще молод и могу подождать, – решил Буррабуриаш и хитро поглядел на меня, ибо он был царем торгового народа. – Кроме того, если у твоего фараона нет дочери, чтобы прислать ее ко мне, и если он не захочет посылать ко мне дочь, пусть пришлет из Египта любую знатную девушку, чтобы я мог здесь сказать, что она дочь фараона. Никто в Вавилонии не станет сомневаться в моих словах, а фараон ничего не потеряет. Но если он и на это не согласится, я пошлю отряды добыть мне его дочь, ибо я упрям и то, что забрал себе в голову, оттуда не выйдет.

Его слова меня напугали, и я сказал, что война обошлась бы дорого, очень помешала бы торговле и стала для него более убыточной, чем для Египта. Я сказал также:

– Может быть, тебе лучше подождать, пока твои послы сообщат, что у фараона родились дочери. Тогда ты сможешь послать ему глиняную табличку со своей просьбой, и, если он согласится, он, наверное, пошлет к тебе свою дочь и не обманет тебя, ибо у него новый могущественный бог, с которым он всегда правдив. И всякая ложь для него ужасна.

Этого Буррабуриаш не мог понять.

– О таком боге я и слышать не хочу, – сказал он, – и очень удивлен, что твой фараон выбрал себе такого бога, ведь всем людям ведомо, что излишняя честность приносит беды и разоряет человека. Я молюсь всем богам, даже таким, которых не знаю, ибо так надежнее и так принято, но с этим богом я не хочу иметь дела и предпочитаю держаться от него подальше.

И еще он сказал:

– Вино меня взбодрило и порадовало мою печень, а твои речи о дочерях фараона и их красоте разожгли меня, так что я, пожалуй, отправлюсь в женские покои. Пойди и ты со мной, как врачу тебе это разрешается, а так как жен у меня больше чем достаточно, я не рассержусь, если ты выберешь какую-нибудь из них, чтобы повеселиться с ней, лишь бы ты только не сделал ей ребенка, ибо это вызовет всякие сложности. К тому же мне интересно посмотреть, как египтянин веселится с женщиной, ибо у всякого народа свои обычаи, и ты не поверил бы мне и очень удивился бы, если бы я тебе рассказал о привычках жен, привезенных из дальних стран.

Не слушая моих возражений, он насильно повел меня в женские покои и показал мне там картинки на плитках, которыми были покрыты стены и на которых его художники изобразили мужчин и женщин, веселящихся друг с другом разными способами. Он показал мне также некоторых своих жен, увешанных украшениями и драгоценностями, одетых в дорогие наряды, среди них были и зрелые женщины, и совсем юные девушки из всех известных мне стран, а также из варварских племен. Облик и цвет кожи последних отличались от других, они громко, словно обезьяны, болтали на своих языках и танцевали перед царем, обнажив живот, всячески его соблазняя и состязаясь друг с другом в возможности привлечь благосклонность правителя. Он настойчиво предлагал мне выбрать какую-нибудь женщину, пока я ему не сказал, что поклялся своему богу не касаться женщин, если мне предстоит врачевание. На следующий день я обещал исцелить с помощью ножа одного из приближенных, удалив у него нарост на мошонке, поэтому, объяснял я царю, мне нельзя касаться женщины, чтобы не посрамить свое искусство целителя, и лучше всего удалиться. Царь поверил в это и отпустил меня, но женщины были очень огорчены, показывая жестами и словами, как они недовольны. Если не считать скопцов, они еще никогда не видели в своих покоях молодого мужчины, ведь царь был еще очень юн, хил и безбород.

Но прежде чем я ушел, царь сказал, усмехнувшись про себя:

– Реки разлились, и весна пришла, поэтому жрецы выбрали тринадцатый день, начиная с сегодняшнего, днем весеннего праздника и днем ложного царя. На этот день я приготовил тебе сюрприз, который тебя, наверное, очень развеселит и мне, надеюсь, тоже принесет много хорошего, но что это такое, я не хочу говорить тебе заранее, чтобы ты не испортил мне развлечение.

Выслушав это, я ушел, опасаясь недоброго, я боялся, что развлечения царя Буррабуриаша совсем не понравятся мне. Каптах тоже был полностью согласен со мной.

4

Царские врачи не знали, как выказать мне свое расположение, ибо понимали, что мое вмешательство помогло им избежать гнева Буррабуриаша и даже получить богатые подарки, кроме того, я защищал их в глазах царя и прославлял их искусство. Я делал это потому, что каждый из них был по своей части хорошим целителем, многому мог меня научить и ничего от меня не таил. Самое важное, чему я у них научился, было то, как они выцеживали молочко из головок мака и приготовляли из него снадобье, которое – в зависимости от дозы – приносило хороший сон или лишало человека сознания и даже жизни. Это снадобье многие вавилоняне употребляли с вином или без вина и говорили, что оно доставляет человеку большое наслаждение. Жрецы тоже принимали его, чтобы видеть сны и по этим снам потом предсказывать; они считали, что мудрость такого снадобья очень велика. Для этого в Вавилонии засевались целые маковые поля, пестрота которых создавала странное и жуткое впечатление, а назывались они полями богов, так как принадлежали Башне и Воротам.

Лишь им ведомыми способами жрецы обрабатывали также коноплю и получали из нее зелье, которое освобождало человека от страха боли и даже от страха смерти. Тому же, кто употреблял его много и часто, уже не нужны были земные женщины, он наслаждался небесными радостями с женщинами из снов, которых приводило с собой это питье. Таким образом, задержавшись в Вавилоне, я набрался многих знаний, но больше всего изумлялся способности жрецов получать из горного хрусталя такое прозрачное стекло, которое увеличивало предметы, если смотреть на них через него. Я не поверил бы такому чуду, если бы сам не держал в руках эти стекла и не смотрел бы через них, но почему у хрусталя такая сила, этого я не ведаю, а