Читать книгу - "Наполеон. Голос с острова Святой Елены. Воспоминания - Барри Эдвард О'Мира"

Далее наша беседа коснулась напряжённого положения в Англии и нищеты простого народа в этой стране. «Ваши министры, — заявил Наполеон, — несут ответственность за страдания и нищету английского народа, так как они пренебрегли возможностью воспользоваться сложившимися для Англии благоприятными обстоятельствами и обеспечить страну огромными торговыми преимуществами. Вследствие моих неудач в России Англии сопутствовали небывалые в истории мира успехи, и, в силу сложившихся обстоятельств, она получила возможность стать самой процветающей и самой могущественной страной в мире. Я всегда считал, что Англию подстерегает опасность оказаться в неестественном состоянии перенапряжения и что, если не возникнут какие-нибудь непредвиденные обстоятельства, чтобы прийти ей на помощь, она должна пасть под тяжестью созданной ею самой напряжённости и под бременем налогообложений.

Возможность стать страной процветания оказалась вполне реальной, но ваши министры, словно последние глупцы, не воспользовались представившейся возможностью, отдав предпочтение политике нанесения государственных визитов королям Европы, чтобы способствовать реализации внутренних интересов этих стран. Каждому монарху или министру следует в первую очередь, отставив в сторону все другие соображения, заботиться об интересах и благосостоянии собственной страны. Им никогда не следует проходить мимо преимуществ, созданных в силу существующих обстоятельств, чтобы максимально использовать их, особенно когда это можно сделать посредством выгодного соглашения. Те, кто пренебрегают этим, являются предателями собственной страны. Вы уже стали заложниками ненависти всех наций, вследствие ваших морских законов и установленного вами морского права, а также в связи с вашими претензиями быть владычицей морей, которые, как вы утверждаете, принадлежат вам по праву. Тогда почему бы вам не воспользоваться этим? Вы совершили самую невыгодную сделку: вы заслужили ненависть всех наций в силу ваших претензий в области морского права, не получив от него никакой выгоды. Вашим министрам совершенно незнакома ситуация, сложившаяся в вашей собственной стране.

Как мне представляется, — продолжал Наполеон, — ваши министры, безусловно, намерены превратить Англию в страну военного рабства, постепенно лишить её свободы, которая сейчас в стране превалирует, и сделать свою власть безграничной. Все эти почести, дарованные военщине, и характер некоторых других недавно предпринятых шагов являются подготовительными мерами на пути к поставленной вашими министрами цели. Я могу понять эту цель. Если необходимо, другие монархи Европы, вероятно, окажут вам помощь. Но эти монархи испытывают к вам ревность, и они не могут смириться с мыслью, что Англия должна быть единственной свободной страной в Европе. Они все помогут вам опуститься на самое дно».

Я заявил, что англичане никогда не подчинятся тому, чтобы стать страной рабов. Наполеон на это ответил: «Существуют все основания полагать, что такая попытка будет сделана».

Губернатор прислал несколько разрозненных номеров «Таймс» и с ними письма. Генерал Гурго получил письмо от своей сестры, которая сообщила ему, что сэр Джордж Кокбэрн дважды наносил визит его матери в Париже. Этот знак внимания со стороны адмирала просто привёл в восторг генерала Гурго. Граф и графиня Бертран пребывали буквально в экстазе, поскольку в том же письме сообщалось, что госпожа Диллон, мать графини, чувствует себя хорошо. Хотя я уже в течение многих лет находился в положении странника, но я никогда раньше не был свидетелем такого удовлетворения и такого чувства утешения, которые способно предоставить письмо от находившихся вдалеке родственников и друзей тем, кто разлучён со своим домом. По выражению радости на лицах обитателей Лонгвуда было легко отличить тех, кто получил известия от своих родных, от тех, кто не получил. Необходимости в том, чтобы задавать какие-либо вопросы, не было. Одна строчка письма из Европы в Лонгвуд была дороже любого сокровища.

6 мая. Адмирал через губернатора прислал Наполеону несколько французских газет. Наполеону очень хотелось получить новые сведения о Марии Луизе. Инцидент с ней на реке По, о котором он узнал вчера из газет, по-видимому, вызвал у него опасения за её безопасность. Эти опасения не уменьшились, когда он понял, что губернатор прислал ему разрозненные номера газет. Уже потом, после прочтения статьи во французских газетах о том, что было решено отказаться от проекта снабжения Парижа водой с помощью английской компании, в беседе со мной Наполеон воскликнул: «Разве я не говорил вам о том, что народ Франции не потерпит этого?» Я сообщил Наполеону, что губернатор послал мне книгу г-на Уордена с распоряжением передать эту книгу ему. Увидев факсимиле своего почерка, Наполеон от души рассмеялся.

Вечером Наполеон послал за мной. Он заявил, что уверен в том, что губернатор придерживает у себя некоторые письма и газеты; что у него нет сомнений в том, что сэр Хадсон Лоу сам получает полный комплект газет, но некоторые номера газет держит у себя, в соответствии со своей жестокой привычкой, потому что в этих номерах может быть напечатана статья, которая окажется приятной Наполеону. «Сначала, — заявил он, — я подумал, что, возможно, в таких номерах сообщаются плохие вести о моей жене, но после минутного раздумья я пришёл к выводу, что если бы это было так, то этот человек поспешил бы послать газету с такими новостями непосредственно мне, чтобы привести меня в отчаяние. Может быть, в газетах есть новости о моём сыне; когда вы завтра отправитесь в город, то постарайтесь найти полный комплект газет и внимательно просмотрите их. Вы за то время, пока я читаю одну статью, способны просмотреть десять статей. Постарайтесь достать побольше портсмутских газет, так как в них новости подаются в более сжатом виде и я не углубляюсь в них так, как это приходится мне делать, когда я просматриваю номер «Таймс».

10 марта. Наполеон пребывает в хорошем расположении духа. Мы побеседовали о книге Уордена. Я завёл разговор о том месте в книге, которое касается физиономии губернатора, и об ответе Уордена, что лицо госпожи Лоу ему нравится больше. Наполеон расхохотался и сказал: «Насколько я помню, такой разговор был. Но я высказался об этом в гораздо более резкой форме, чем это описано Уорденом. Моя точная характеристика физиономии губернатора приводится в дневнике Лас-Каза».

Затем я спросил его, какое мнение он составил о книге Уордена. Наполеон ответил: «В своей основе книга правдива, но он плохо понимал то, что ему говорили; в книге немало ошибок, которые возникли в связи с тем, что ему плохо объясняли: Уорден не понимает французского языка. Он не прав, когда заставляет меня говорить в той манере, к которой он сам привык. Так, вместо того, чтобы заявить, что сказанное ему передавалось с помощью переводчика, он передает весь свой рассказ так, словно я говорил с ним всё время напрямик и словно он мог понимать меня; в результате он вкладывает в мои уста выражения, недостойные меня и не в моём стиле. Любой человек, знающий меня, сразу же увидит, что это не мой стиль. В действительности, большинство того, что он услышал через переводчика, а это составляет большую часть книги, более или менее неправильно. Он пишет, что Массена брал штурмом деревню Эслинг тринадцать раз, что, если книга будет переведена на французский язык, заставит каждого французского офицера, знакомого с ходом этого сражения, рассмеяться, так как Массена в течение всей этой акции именно в этом месте сражения не был. То, что он пишет о пленниках, взятых у Яффы, также неправильно, так как их сопровождали на протяжении двенадцати лье в направлении Багдада, а не в направлении Назарета. Около Алжира находились мавры, а не коренные жители страны, которую он упоминает. Он неправ, когда заявляет, что я предложил дать больным солдатам опиум, я не предлагал этого. Вначале это предлагалось военными врачами. Он ошибается, когда объясняет причину, в силу которой я хотел, чтобы Райт оставался живым. Главной причиной этого, и это можно доказать, как я вам уже рассказывал, было то, что, в соответствии с показаниями Райта, именно NN дал указание убийцам, нанятым графом д’ Артуа, высадиться на берег Франции, чтобы убить меня. Причина моего отношения к Райту была вызвана его собственными показаниями на суде в присутствии послов дружественных мне держав. Сейчас смерти Райта придаётся некоторый ореол. Он же предпочёл покончить свою жизнь самоубийством, чтобы не скомпрометировать своё правительство.