Читать книгу - "Секретные бункеры Кенигсберга - Андрей Пржездомский"

Где находилась Янтарная комната и Янтарные собрания, я не знаю. После своего возвращения из Франции в октябре 1944 года я спрашивал доктора Роде о судьбе Янтарного и картинного собраний. Он ответил мне, что по приказу Управления замками в Берлине они были упакованы и отправлены в безопасные места — имения Восточной Пруссии и Саксонии.

Позднее, в то время, когда Кёнигсберг был окружен, Роде повторил мне то же самое…»

Таким образом, чем больше Анатолий Михайлович пытался распутать клубок неясностей вокруг исчезновения Янтарной комнаты, тем дальше он удалялся от Королевского замка. И Файерабенд, и Шауман по существу предлагали свои версии, упирая на то, что Янтарную комнату вывезли из замка и спрятали в каких-то имениях на территории Восточной Пруссии или далеко за ее пределами. Однако свидетельства того и другого имели один источник информации — оба ссылались на доктора Роде, а это, как мы уже знаем, не позволяет оценивать данные показания как объективную реальность.

Позже, в 1950 году, Анатолий Михайлович Кучумов, внимательно изучив и обобщив все имевшиеся на тот период сведения о Янтарной комнате, сделал в служебной записке целый ряд принципиальных выводов, не потерявших, по моему мнению, своей актуальности и сейчас.

Из записки А. М. Кучумова

«К вопросу о судьбе Янтарной комнаты

Екатерининского дворца». 1950 год

«…Сам собой напрашивается вывод, что Янтарная комната была сохранена и укрыта в безопасном месте, которое, несомненно, должно было быть известно Роде. Версия о гибели Янтарной комнаты в пожаре орденского зала, выдвинутая Роде, должна была отвлечь внимание комиссии от дальнейших поисков.

Ошибка профессора Брюсова заключалась в том, что он слишком доверчиво отнесся к показаниям Роде, положившись на слово коллеги — музейного работника, забыв, что имеет дело с ярым нацистом-фанатиком.

Учитывая, что с середины января 1945 года железнодорожное сообщение Кёнигсберга с остальной Германией было прервано, т. к. фронт отрезал Восточную Пруссию, сухопутным путем ящики могли быть вывезены лишь в окрестности Кёнигсберга… Не исключена возможность, что Городское управление, принявшее на себя ответственность за Янтарные панели, укрыло эти ящики в одном из многих подземных убежищ Кёнигсберга…»

Более определенно в отношении Королевского замка Кучумов высказался спустя много лет, уже после своего повторного приезда в Кёнигсберг в 1949 году и непосредственного участия в течение почти двух десятков лет в практических поисках художественных ценностей. В подготовленном им «Обзоре изыскательских работ в бывшем Королевском замке (1945–1967)» Анатолий Михайлович делал однозначный вывод о том, что «Янтарная комната не погибла, а лишь надежно укрыта в одном из тайников, не исключая самого замка с его глубокими подземельями и ходами».

В течение всего периода работы Кучумова и Трончинского в Кёнигсберге весной 1946 года обследованию, разумеется, подверглось не только интересующее нас северное крыло Королевского замка, но и другие его части — подвалы южного крыла под помещениями бывшего Прусского музея, руины здания Унфрида и обширные подземелья юго-восточной части замка с разветвленной сетью старинных ходов, огромные склепы, расположенные в толще земли под западным крылом руин тевтонской громады. Им довелось спускаться в подземные казематы фортов и башен внутреннего оборонительного обвода, осматривать некоторые железобетонные бункеры и городские ворота, в частности, Закаймские, расположенные на перекрестии Московского проспекта и Литовского вала, обследовать руины замка Лохштедт под Пиллау, пробираться среди зловещих, наполовину залитых водой сейфовых камер имперского банка… Обо всем этом можно было бы рассказывать бесконечно, тем более что поисковые работы, проводимые в 1946 году, не только изобиловали самыми невероятными приключениями и сопровождались опасностями, но и привели к серии ценных находок. И это — несмотря на то, что работать приходилось самостоятельно, практически не прибегая к помощи военных властей.

Конкретным результатом чрезвычайно плодотворной поездки Кучумова и Трончинского в Кёнигсберг явился вагон-пульман, прибывший через несколько недель на станцию Ленинград-Товарный. В нем были экспонаты и мебель из пригородных дворцов-музеев Ленинграда, почти пять лет считавшиеся утраченными. В Екатерининский дворец города Пушкина вернулась уникальная мебель, изготовленная по рисункам Растрелли; ценнейший гарнитур работы французского мастера Жоржа Жакоба; лаковые стулья из Китайского зала и остатки мебельного гарнитура из Лионского зала; множество великолепных рам от картин…

Примечательно, что Александр Яковлевич Брюсов, которому очень скоро стало известно о результатах поездки Кучумова и Трончинского в Кёнигсберг, а также об их выводах в отношении судьбы Янтарной комнаты, в целом положительно оценил эту работу и критически переосмыслил свое собственное мнение, сформировавшееся под впечатлением встреч с Роде и работ в замке весной и летом 1945 года. В то же время он считал, что Кучумов «несколько разбрасывается в работе», что надо было бы сосредоточиться на одном-двух конкретных объектах, полностью их отрабатывать, а затем уже переходить на другие. Знал ли Александр Яковлевич, что спустя три года судьба сведет его с Анатолием Михайловичем Кучумовым, да не где-нибудь, а в Калининграде, и ему предоставится блестящая возможность продемонстрировать последовательность и обстоятельность своего подхода к поисковой работе.

Действительно, буквально через три года Кучумов и Брюсов встретились на калининградской земле, где уже действовала специальная комиссия, которую возглавлял Вениамин Дмитриевич Кролевский, заместитель председателя Калининградского облисполкома. В этот же период в Калининград был приглашен из Берлина бывший сотрудник Инспекции по охране памятников Восточной Пруссии референт Министерства просвещения ГДР доктор Герхард Штраус. Его приезд был результатом заявления, сделанного им одному из научных сотрудников Государственного Эрмитажа, — о том, что Янтарная комната спрятана в Королевском замке бывшего Кёнигсберга. По мнению членов комиссии, Штраус мог значительно облегчить поиски и на месте показать участки наиболее вероятного захоронения ценностей. Именно к моменту вызова Штрауса в Калининград и был приурочен приезд сюда Кучумова и Брюсова.

Одним из основных объектов работы комиссии в этот период являлся, конечно, Королевский замок и прежде всего — его северная часть, которая нас собственно интересует. Поэтому я, придерживаясь принципа концентрации внимания на выбранном объекте, не стану переключаться ни на что другое и продолжу свой рассказ. Однако задача эта усложняется тем, что деятельность комиссии в рассматриваемый период, за редким исключением, не нашла отражения в документах, и опираться на какие-либо подробные описания проведенных работ не представляется возможным. Тем не менее мне удалось обнаружить материалы, которые проливают свет на детали поисков и позволяют судить об их эффективности. Кроме того, как я уже рассказывал, летом 1990 года мне удалось встретиться с Анатолием Михайловичем, проживающим в Доме ветеранов архитектуры в Пушкине под Ленинградом, и подробно записать его воспоминания.