Читать книгу - "«Маленький СССР» и его обитатели. Очерки социальной истории советского оккупационного сообщества в Германии 1945–1949 - Марина Евгеньевна Козлова"

В словаре русского языка С. И. Ожегова слово «барахло» означает старье, старые негодные вещи, а также (пренебрежительно) вещи вообще⁸⁰⁶. Ни «барахольщика», ни «барахольства» там нет. Но в сваговской реальности этот разговорный неологизм превратился в бюрократический концепт, зазвучал на партийных собраниях, проник в официальные документы и даже в приказы Главноначальствующего⁸⁰⁷. Видимо, эта лексема оказалась подходящим определением для потребительской практики, расцветшей в силу обстоятельств либо личных склонностей конкретных людей. Понимали «барахольство» широко и исключительно негативно, употребляли это слово наряду с незаконным обогащением, крохоборством, стяжательством и самоснабжением. Об оттенках или градациях чаще всего не думали, каждый подбирал подходящие слова для описания явлений, по его мнению, несовместимых с «советскостью». Правда, когда нужно было оценить масштабы происходящего, к детализации все-таки прибегали. Так появился мем «большое самоснабжение»⁸⁰⁸, относящийся к столь же «большим начальникам». Они тоже не были застрахованы от разоблачений, что явно поддерживалось общественным мнением, хотя мало кто знал подробности.

Верили подобному негативу без колебаний, тем более что на партийных собраниях коммунистам все равно ничего толком не объясняли, изъяснялись намеками – ведь речь шла о Руководстве с большой буквы. Да и на партийных активах о таких случаях говорили лишь мельком. В апреле 1947 года секретарь партийной комиссии при Политуправлении СВАГ Ф. А. Романов сообщил партийным активистам, что из партии исключен за «большое самоснабжение» начальник УСВА провинции Мекленбург генерал-майор Скосырев. Были названы и другие имена⁸⁰⁹. В том же году на июльском партактиве СВАГ к этой теме вернулся начальник Политуправления И. М. Андреев: «У нас были такие случаи, когда наши работники настолько распоясывались, что даже крупных начальников пришлось исключать из партии»⁸¹⁰. Впрочем, особого желания раздувать скандальные разоблачения ни у кого не было. Другое дело, когда наверху начинали какую-либо кампанию по закручиванию гаек – тогда приходилось соответствовать и выкладывать негатив на всеобщее обозрение.

Кое-кто пытался ловить рыбку в мутной воде очередной кампании борьбы с барахольством. Действия одного из таких «истинных борцов» подробно описал начальник Управления СВА федеральной земли Тюрингия И. С. Колесниченко. В августе 1946 года к нему явился некто Д., парторг одного из отделов Штаба СВАГ, для выполнения «особого задания» – по его словам, проверить (естественно, без шума), не «барахлят» ли сотрудники… и если таковые найдутся, то «призвать их к порядку». Через месяц к Колесниченко неожиданно обратился прокурор УСВА. Он счел своим партийным долгом «откровенно заявить об атмосфере лицемерия и интриг, которые плетутся у нас тов. Д., который наверное хочет сделать какую-то сенсацию, создать громкое дело, а в Берлине ему кое-кто верит». В комендатурах товарищ Д., как доложил прокурор, в основном «выискивал материалы» на самое высокое начальство, ставя вопрос ребром: «Что вы мне о мелочах рассказываете, меня они не интересуют. Вы скажите, приезжал ли генерал Колесниченко, генерал Карпелюк⁸¹¹ <…> что и сколько брали, есть ли их записки на выдачу товаров, дайте их мне». Запугивая работников комендатур и Управления СВА, Д. хвастался, что «он 16 лет работал в ЧК-ОГПУ», что он парторг ЦК ВКП(б) в СВАГ, что он даже генерал. Колесниченко пожаловался заместителю Главноначальствующего СВАГ И. Серову. Вызванный на ковер Д. все отрицал. Дело замяли. Показательно, что в 1946 году Колесниченко не стал жаловаться в ЦК ВКП(б), как ему советовали коллеги, объяснив это тем, что Д. «получал соответствующий инструктаж и его должен был выполнять, поэтому не может полностью отвечать за свои глупости, которые он творил» (вероятно, это намек на то, что в это время в Москве было заведено дело на генералов ГСОВГ. – Авт.).