Читать книгу - "Демография регионов Земли - Михаил Клупт"

На протяжении второй половины ХХ столетия во многих регионах Земли наблюдались феномены, необъяснимые с позиций демографических теорий, претендующих на универсальность (табл. 8.1).

Таблица 8.1. Важнейшие демографические феномены второй половины ХХ столетия, необъяснимые теориями демографического перехода и второго демографического перехода

Практическое решение демографических проблем в странах третьего мира редко основывалось на рецептах какой-либо одной из таких теорий и обычно представляло собой некий «коллаж» из них.

В Северной и Западной Европе к началу XXI столетия «не работала» уже ни одна из претендовавших на универсальность демографических концепций прошлого и позапрошлого веков. Марксистская связка «капитализм – абсолютное обнищание пролетариата – низкая продолжительность жизни», равно как и мальтузианские тревоги о перенаселении в этом регионе планеты давно неактуальны. «Классическая» теория демографического перехода также отработала свой век и не могла объяснить причин возникновения новой модели демографического поведения, доминирующей в этой части Европы в последние два-три десятилетия. Теория второго демографического перехода хорошо объясняет новые реалии демографического поведения европейцев, но именно в статусе региональной теории, претензии которой на всемирно-исторический масштаб остаются пока не более чем заявкой.

Теория демографического перехода не смогла объяснить и тенденции смертности в восточной части Европы. В эту теорию явно не вписывались различия динамики продолжительности жизни в двух частях мира «реального социализма» – европейской, где она стабилизировалась или сокращалась, и неевропейской (Вьетнам, Китай, Куба), где она росла. После распада СССР и начала рыночных реформ на основе теории демографического перехода оказалось невозможным объяснить, почему продолжительность жизни снижалась в России и росла во многих развивающихся странах, явно менее модернизированных, если судить по таким критериям, как величина среднедушевого ВВП, уровни образования населения, индустриализации, секуляризации и эмансипации женщин, чем Россия.

Ни теория демографического перехода, ни теория второго демографического перехода не дают ответа на вопрос о причинах, по которым в 1980-е годы траектории рождаемости в странах Северной и Западной Европы, Южной Европы и США резко разошлись. Масштаб данного явления далеко не так мал, как его часто хотят представить. В начале XXI в. уровень рождаемости в США практически обеспечивал простое замещение поколений, тогда как в Северной и Западной Европе обеспечивал его лишь на 75–80 %, а в Италии и Испании – только на 55–60 %. Перспективы сохранения неизменной численности населения и его сокращения вдвое – это, согласимся, принципиально различные варианты демографического будущего. Ни одна из теорий перехода не может объяснить и причин, по которым рождаемость во Франции на протяжении всего периода после окончания Второй мировой войны устойчиво превышает рождаемость в Германии.

Теория демографического перехода заимствовала из социальной антропологии прошлого reading history sideways – изучение истории по географическому срезу, основанное на предположении о том, что «сегодня» одних стран – это «завтра» других и вчера – «третьих».^[372] В последнее время к этой методологии все более склоняются и авторы, развивающие теорию второго демографического перехода.^[373] Однако применение подобного подхода к феномену сверхнизкой рождаемости в Италии и Испании заводит в тупик, так как нет никаких оснований говорить о том, что сегодняшняя южноевропейская рождаемость – это «вчерашняя» рождаемость в Северной Европе или США.

Вряд ли можно согласиться и с утверждением А. Г. Вишневского о том, что динамика рождаемости в Италии и Испании в последние десятилетия не противоречит теории демографического перехода. По мнению Вишневского, сверхнизкая рождаемость в этих странах объясняется тем, что это «страны второго, в лучшем случае, «полуторного» эшелона модернизации.^[374] Однако «по теории» рождаемость в странах «запаздывающей модернизации» должна быть выше (как, например, это имеет место в сегодняшней Ирландии), а не ниже, чем в странах «первого эшелона».