Читать книгу - "Трагедия на Неве. Шокирующая правда о блокаде Ленинграда. 1941-1944 - Хассо Г. Стахов"

Многие участки леса заминированы с тех пор, как война пронеслась над этим местом. Схемы установки мин давно уже утеряны. Немецкие и русские мины лежат в огромном количестве вперемежку, покрытые ржавчиной и окислившиеся. Проволочные заграждения перекрывают лесные прогалины и проходы в кустарниках. Поэтому оттуда не удается убрать мертвецов. Стоит удушливый запах гниения, перехватывающий дыхание. С потеплением огромные тучи комаров делают жизнь солдат невыносимой. Противомоскитные сетки, надеваемые поверх касок, являются одними из самых больших драгоценностей.

Эти картины, запахи и звуки сильно воздействуют на солдат, которым удалось выжить в таких условиях. Письма и беседы с этими людьми подтверждают, насколько сильно удерживаются в памяти такого рода впечатления, зато встречи с природой вспоминаются с истинным удовольствием. Обостренное восприятие солдат хранит в памяти наряду со страшными событиями, яростью и мерзостью также и самые нежные, тончайшие оттенки: первую гамму цветов просыпающегося утра на заснеженных полях и голубоватые тени на них, розоватый свет в дымке тумана, поднимающегося из болот.

Бойцы вынуждены вновь и вновь вжиматься в землю под пулями и в пороховом дыму, прячась между разбитыми, истекающими смолой стволами и ветвями деревьев. Час за часом всматриваются они до боли в глазах в нейтральную полосу и передовую линию врага, который делает то же самое. Но сплошь и рядом были и такие солдаты, что внезапно забывали про войну, приходя в восторг при виде оттенков цветов, начиная от ярко-зеленых до совсем черных красок. На них глубокое впечатление производили контраст между сине-зелеными складками леса и ярко-желтыми песчаными откосами, а также причудливые формы облаков, легкие снежинки и хлопья снега. И поныне ощущают они запах древесины и гниющей листвы, а также дыхание майского ветра.

Альмайер-Бек рассказывает, как солдаты 21-й пехотной дивизии натыкаются на большой участок местности со светло-зелеными колосьями ржи. Им приказано разведать состояние бывшей немецкой позиции в Волховском котле, где прошлой осенью солдаты одной из немецких дивизий, наступавших на Тихвин, выстлали дно стрелковых ячеек скошенными снопами. А теперь стебли вновь колосятся прямо на дне окопов, свидетельствуя, таким образом, о том, что фронт после года смертоносных боев ни на метр не продвинулся на восток. Это похоже на урок природоведения в условиях кровопролитной войны. И действительно, бывало так, что захватывающая дух красота соседствовала с перехватывающим дыхание ужасом насилия.

Пока еще дьявольски холодно. Середина января. Красноармейцы проявляют активность, ведя разведку поиском и боем. Они пытаются атаками в составе рот улучшить занимаемое положение, готовя, как предполагают немцы, исходные позиции для нового наступления. Немцы чувствуют, что в стане противника происходят большие перемещения. И когда прекращается снежная вьюга и небо освобождается от облаков, то самолеты-разведчики обнаруживают в тылу линии фронта русских нескончаемые санные обозы и колонны автомобильного транспорта. Ночами они видят протянувшиеся на многие километры бивачные костры, разводимые отдыхающим после марша пополнением. При этом везде отмечается появление русских в новой маскировочной одежде.

Обескровленная 96-я пехотная дивизия, чьи солдаты мечтали в спокойном месте хотя бы немного перевести дух от боев за Городок на Неве, больше не в состоянии оказывать серьезного сопротивления, когда русские начинают новое наступление на западной оконечности Погостьевского клина. Советские штурмовые части пробивают брешь в немецкой обороне при поддержке двадцати танков и через сутки оказываются на лежневой дороге, ведущей через болота к Макарьевской пустыни, где находится бывший монастырь. Его развалины расположены среди топей на песчаной возвышенности и превращены в опорный пункт. На немецких картах он обозначается как «Klosterdorf» («Монастырская деревня». — Ю. Л.). Для «войны несчастного человека» уже стало типичным, что здесь через несколько дней предстоит вести бои не только 96-й пехотной дивизии, но и около сорока различным крупным и мелким частям и подразделениям в составе «группы Линдеманна», объединенных под общим командованием 132-й пехотной дивизией. Впервые артиллеристы этой дивизии, воевавшей под Севастополем, сталкиваются с тем, что им приходится взрывать орудия одной из батарей, когда танки противника врываются на огневую позицию. Затем солдатам 96-й пехотной дивизии удается освободить «Монастырскую дорогу», и 132-я дивизия отвоевывает позицию вместе с взорванной батареей.

В конце концов удается остановить продвижение русских. Возникает новая линия фронта, которая отчетливо различима лишь на штабных картах. Солдат может видеть лишь край поляны, или снежный холм, или ближайший к нему подбитый танк. Происходящее на данном узком пространстве проясняет хроника истребителя танков лейтенанта Бидерманна. Об этом также рассказывают журналы боевых действий, которые готическим шрифтом выделяют следующие разделы: «Описание обстановки», «Погодные условия», «Состояние здоровья», «Сведения», «Потери оружия и боевой техники». Кроме того, об этом свидетельствуют «Сведения разведки о противнике», где приведены переведенные на немецкий язык текущие донесения 54-й советской армии.

Бидерманн сообщает о новом методе ведения боев в лесистой местности против русских танков, способных преодолевать снежные заносы. Для этого истребители танков разбирают противотанковую пушку, кладут детали на «Акью» — похожую на каноэ волокушу из фанеры, — которая заменяет им сани, и тянут ее по метровому слою снега через воронки, поваленные и разбитые стволы деревьев. Они выдвигаются на удобное место, откуда своими скрюченными от холода пальцами могут стрелять, поражая танки, пытающиеся по просеке выйти в тыл к немцам. Один из солдат, обер-ефрейтор Кирмейер из Нижней Баварии, служивший в 436-м полку (132-я пехотная дивизия. — Ю. Л.), подбивает восемь танков. Прежде чем остальным удается развернуться в боевой порядок, он подбивает последний из наступающих танков в том месте, где нет возможности для разворота. Тем самым он препятствует отходу всех других танков. Разбитый лес, завалы из поваленных деревьев, которые с огромным трудом преодолевает вездеходная техника, являются превосходным средством маскировки. Оставшиеся Т-34 не в состоянии обнаружить противотанковую пушку, им даже не помогает беглый огонь из орудий и пулеметов. Еще три, а затем уже четыре танка объяты пламенем. Экипаж следующего, пятого танка выбирается наружу, так как повреждена его ходовая часть.

А вот штабс-фельдфебель из Западной Пруссии, который залег у батальонного командного пункта в ожидании ежеминутного прорыва вражеских танков. Рядом он обнаруживает полевую гаубицу, расчет которой скошен осколками и пулеметными очередями. Уроженец Западной Пруссии, впрочем, однажды уже имел урок обращения с пехотным орудием. Но легкую полевую гаубицу (1FH 18) он видит так близко впервые. На раздумывание времени нет, и он подзывает двух солдат, прокрадывается с ними под ожесточенным пулеметным огнем к гаубице, заряжает, направляет орудие и выстреливает из него. И происходит так, как он этого хочет: один из приближающихся танков застывает на просеке, советская атака захлебывается. Бидерманн записывает: «Также как успех и неудача нередко свершаются в считаные минуты, так и здесь кратковременная нерешительность противника позволила нанести по нему удачный контрудар. Гренадеры группы Линдеманна зарылись по двое с карабинами в руках в выкопанных ими в снегу углублениях, расстояние между которыми составляет от 10 до 15 метров. Обмундирование на них насквозь затвердело, так как днем снег тает, и вся одежда до последней нитки пропитывается влагой. Зато долгими ночами властвует холод. Трудности и опасности накладываются друг на друга».