Читать книгу - "Искусство взятки. Коррупция при Сталине, 1943–1953 - Джеймс Хайнцен"

Чурсина поведала следователям, что под пагубным влиянием Васнева соблазнилась «легкой и счастливой жизнью». Созданное Васневым окружение увлекло ее на преступный путь. Ей понравились бесплатные угощения и модная одежда в подарок от людей, которые хотели на нее воздействовать, чего она теперь, по ее словам, стыдилась: «Попав в указанное окружение, в атмосферу “легкой жизни”, привыкнув пользоваться услугами и получать подарки, я скатилась в пропасть, возврата из которой не могла найти…»²⁹

На этом обвинения не закончились. Чурсина заявила, будто люди, чьи дела рассматривались в суде, часто предлагали Васневу продукты в подарок или угощали его в ресторанах. Как утверждала прокуратура, Васнев имел обыкновение напиваться с широким кругом лиц, от которых в конечном счете принимал взятки. По словам Чурсиной, взятки Васневу давали не менее сорока человек, включая директора Большого театра. Она рассказала следователям, что Васнев устраивал попойки с дружками в ресторане гостиницы «Москва» (рядом с Красной площадью) даже осенью 1941 г., когда нацистские войска стояли на подступах к столице. Таким образом, прокуратура характеризовала Васнева как труса, которого совершенно не волновали ни партийная этика, ни судьба советского государства, ни жертвы, приносимые солдатами Красной армии³⁰. Отсутствие патриотизма, разгульный образ жизни, общее моральное разложение даже в условиях, когда советские солдаты умирали всего в нескольких километрах от него, стали ключевыми элементами обвинительного нарратива о Васневе.

Еще один главный аспект обвинений касался подозрительного круга связей Васнева. Здесь во всей красе предстают национальные предрассудки следователей (и простых людей, от которых требовали «сигналов»). Обвинительный акт против Васнева гласит, что, когда тот работал председателем суда, преступники, с которыми он имел дело, зачастую являлись представителями национальных меньшинств, в том числе евреями или кавказцами (как правило, грузинами и армянами), активно занимавшимися незаконными делами в сфере экономики³¹. По уверениям Чурсиной, дружки Васнева участвовали в подрывной капиталистической деятельности: к примеру, он взял взятки у двух человек, осужденных за «спекуляцию» дефицитными продуктами, которые они привозили с Северного Кавказа и перепродавали по высоким ценам на рынках Москвы³². Те, у кого Васнев якобы брал взятки, работали в розничной торговой сети, где, по многим свидетельствам, процветала коррупция. Работники розничной торговли, в том числе некоторые директора магазинов, пользуясь доступом к дефицитным товарам (особенно продуктам и напиткам), воровали их и сбывали втридорога на черном рынке. Прокуратура утверждала, что директора магазинов, кафе, ресторанов и складов (многие из них носили еврейские, грузинские и армянские фамилии) старались подружиться с Васневым, чтобы при необходимости откупиться от ответственности за преступления, совершенные ими самими или их друзьями и родными. Когда Чурсину спросили о сообщниках Васнева, она конкретно назвала руководителей семи магазинов и пяти ресторанов в Москве, в число которых входили несколько грузин и армян.

Впрочем, доказательства против Васнева были крайне ненадежны, основываясь главным образом на показаниях Чурсиной. Имеющийся материал в самом деле говорит в пользу позиции Васнева, утверждавшего, что Чурсина его оболгала.

В общем и целом, обвинения против судьи Васнева представляют собой амальгамированный сценарий для эпохи после террора: тут и тайные связи, и демонстративное элитарное потребительство, и опасный подпольный капитализм, и безудержное пьянство, и растущая нелояльность, и угрозы со стороны еврейских и кавказских криминальных сетей – и все это сдобрено немалой дозой великорусского шовинизма, свидетельствующего о межнациональных трениях, которые становились все заметнее в послевоенные годы.

Дело Васнева, таким образом, можно считать прототипом послевоенного сталинистского нарратива о взяточничестве с полным набором сопутствующих обвинений в разложении.