Читать книгу - "Яхромский мост: Крах «Тайфуна» - Василий Карасев"

Ставку Верховного Главнокомандования и руководство Западного фронта очень беспокоила судьба Клина, поэтому по приказу Жукова сюда пришлось приехать и самому Рокоссовскому. Трудно признать это решение обоснованным. Солнечногорск находился в еще более угрожаемом положении. Уже вечером 22 ноября передовые части 2-й тд немцев стояли в нескольких километрах от города, и прощупывали его оборону, которой фактически не существовало. Поэтому в создавшейся критической обстановке нельзя признать целесообразной командировку командующего армией на самый отдаленный участок ее фронта при условии нахождения там же его заместителя и отсутствия надежной связи со штабом.

К этому моменту несколько дней борьбы за Клин заканчивались не в нашу пользу. Город оказался на стыке 16-й и 30-й армий, поскольку соединения 30-й А уже значительно сместились в полосу обороны 16-й. Они отходили на Клин с северного и северо-западного направления.

Несколькими днями ранее оборона 30-й А южнее Московского моря оказалась прорванной войсками 3-й ТГр противника. Реакцией на это стала смена командующего армией генерала В.А. Хоменко и ряда штабных работников, включая начальника штаба армии. Одновременно армия была передана в состав Западного фронта. Вряд ли новый командующий и начальник штаба, окажись они на месте своих предшественников в момент начала немецкого наступления, смогли бы избежать негативного развития событий. Армия была растянута на широком фронте и не имела возможности создать сплошную оборону. Сил хватало только для удержания отдельных опорных пунктов.

Как бы то ни было, но бои под Клином 30-я А вела уже под командованием Д.Д. Лелюшенко.

Схема инженерных заграждений в северном Подмосковье зимой 1941 г.

Этот генерал к тому времени успел отличиться под Мценском, где его корпус встал на пути танкового клина Гудериана. Затем, уже в боях на Можайской линии обороны, Лелюшенко получил ранение. Видимо, он воспринимался Ставкой как более надежный и проверенный командир, способный положительно повлиять на войска в критической ситуации. О доверии к этому человеку говорит и тот факт, что когда в армию прибыл новый начальник артиллерии Г.И. Хетагуров, и командующий предложил ему занять должность начальника штаба армии, Ставка утвердила это решение. Конечно, специфика профессии военного подразумевает необходимость быть готовым немедленно заменить выбывшего из строя командира. Но обычно артиллерист встает на место артиллериста, танкист – танкиста и т. д. Все эти перемещения одного и того же человека с должности на должность (весьма непохожие по роду деятельности) отражают нервозность обстановки и стремление Лелюшенко опереться на людей, которых он знал раньше по службе.

При чтении мемуаров Г. И. Хетагурова складывается впечатление, что он, едва вступив в должность начальника штаба, так и не успев толком освоиться на новом месте, стал одновременно командовать и отдельной группой войск на левом фланге армии. Но это не так. 22 ноября, когда возникла угроза разрыва левого крыла армии на две части, было принято решение организовать «левый боевой участок» под командованием полковника Чанчибадзе (командира 107-й мсд)^[14]. Им вплоть до 24 ноября включительно подписывались приказы по этой группе войск^[15]. Хетагуров сменил Чанчибадзе только на следующий день.

23 ноября в эту группу входили 107-я мед, 21-я тбр, 24-я кд и 58-я тд, принявшие участие в боях за Клин. Вскоре к ним присоединилась 8-я тбр. Кроме нее, по словам Г.И. Хетагурова, в состав войск входила 18-я кд. Но здесь он ошибается. Указанное соединение появились на Дмитровском направлении только к вечеру 26 ноября, и практически оборонительных боев здесь не вела^[16]. Дивизии и бригады, оказавшиеся под командованием сначала Чанчибадзе, а потом и непосредственно Хетагурова (с большинством из них мы неоднократно встретимся впоследствии) прикрывали Клин с севера и северо-востока. Силы кажутся большими, но стоит внимательно приглядеться к состоянию этих войск.

58-я тд прибыла на Западный фронт в конце октября – начале ноября, имея в составе 196 танков, в основном легких. 16–17 ноября дивизия приняла участие в неудачном наступлении 16-й А. Овладев несколькими населенными пунктами, она потеряла три Т-34, тридцать шесть БТ-7, четыре Т-26, тринадцать ХТ-26, семь ОТ-130, т. е. порядка 30 % боевых машин.

18 ноября дивизия, имея в своем составе уже только 78 танков, была передана в 30-ю А. 20–21 ноября часть ее сил совместно с 18-й кд вела бои в районе Завидово – Шетаково. Остальные подразделения 58-й тд совместно с частями 107-й мотострелковой дивизии сдерживали противника, прорывавшегося в районы Спас-Заулок и Решетниково. 20 ноября застрелился командир дивизии генерал-майор танковых войск А. А. Котляров. Личному составу было объявлено, что он погиб от прямого попадания снаряда в блиндаж. 22 ноября дивизия, имея 15 танков, 5 орудий и 350 штыков, вела бой в районе Селевино. В этот день еще 6 танков, приданных 107-й мотодивизии полковника П.Г. Чанчибадзе, было потеряно в районе Большого и Малого Бирево в боях с немецкой 14-й мтд^[17].

Продолжалось и невезение с командирами. После гибели Котлярова командование принял комиссар дивизии П.Д. Говоруненко. В сложных условиях, не имея опыта управления соединением, при осуществлении перегруппировки он допустил несанкционированный командованием отход с позиций: «штадив 58… к утру 22.11.41 г. перешел в Опалево, где выяснилось: к-р 58 ТД самостоятельно вывел части с прежнего рубежа, отошел в р-н Ямуга, занял там оборону по р. Сестра, Липня… В командование дивизии вступил заместитель командира дивизии подполковник Серов и комиссаром дивизии [стал] полковой комиссар Колосов»^[18]. За некоторое время до этого подобный случай произошел с 24-й кд^[19]. Но там это привело к смене и командира, и комиссара. В условиях напряженных боев, не имея связи с начальством, многие командиры часто были вынуждены принимать аналогичные решения. Вскоре в подобной ситуации оказался и сам Г.И. Хетагуров. Полковой комиссар П.Г. Говоруненко был предан военному трибуналу и осужден на 10 лет с отсрочкой исполнения приговора до окончания войны. Его оставили в действующей армии, сильно понизив в должности, но он смог проявить себя, и в июне 1942 г. судимость с него была снята.

Положение других соединений было не лучше. Например, в 107-й мед на 23 ноября насчитывалось 200 человек личного состава и 15 танков^[20]. Но командир этого соединения полковник П.Г. Чанчибадзе проявил гораздо большую психологическую устойчивость и энергию. Хотя дивизия в первые дни немецкого наступления и оказалась в окружении, она сохранила боеспособность и управляемость и сумела вырваться из кольца.