Читать книгу - "Звезды МУРа. Золотой век московского сыска - Эрик Котляр"

Как потом выяснилось на допросах у Кирилловича, Венгровер изобрел, говоря современным языком, креативный способ сколачивания преступной группы. Все её участники были самыми обычными молодыми людьми, комсомольцами, прилежно грызли гранит науки в институтах, увлекались вошедшими в то время в моду радиотехникой, фотографией и велосипедной ездой. Таких ребят можно было увидеть в любом московском дворе со значками «Ворошиловский стрелок» и «Готов к труду и обороне» на куртках. Они не сидели по вечерам в ресторанах, а ходили в кино или в парк на каток и танцы. Как все советские люди, они аккуратно платили взносы в МОГТР и международное общество Красного Креста. Разве кто-нибудь из их знакомых мог подумать, что эти симпатичные ребята как раз и есть та самая шайка, что вызвала такой страх в трехмиллионном городе? Шайка, совершившая за пол года шестьдесят две кражи на невероятную тогда сумму — 385 тысяч рублей (средняя зарплата составляла 400 рублей).

Собственно, по этой причине МУР и не мог их обнаружить, так как искал профессиональных воров и даже гастролеров.

И неизвестно, сколько бы ещё эти талантливые парни выходили на тропу удачи, если бы сам Венгровер не влип так по-дурацки и не оказался на допросе у Кирилловича, где, несмотря на весь свой пестрый тюремно-лагерный опыт, «раскололся» сразу же на второй день.

Их было восемь двадцатилетних одногодок. Венгровер, не раз битый вор, (ему в то время исполнилось двадцать пять лет), среди них выглядел стариком. А если учесть его недюжинные педагогические способности и уменье психологически воздействовать на окружающих, можно понять, что он без труда подчинил себе этих желторотых юнцов.

В отличие от Венгровера, они никогда раньше не имели дел с уголовным розыском и поэтому на вопросы оперативников отвечали быстро, не задумываясь. Действовали только по указаниям Венгровера — сначала «высматривали буржуйскую квартиру», потом Венгровер сам, а иногда с «учениками», подбирали отмычку, он был виртуозным искусником подбора. Похищенные вещи сдавались в скупку или распространялись через знакомых.

Кстати, в шайку Венгровер привлек всех своих бывших товарищей по Иркутску, того же Дворецкого, который продолжал учиться на прокурора, что, однако, не мешало ему ходить с Венгровером на квартирные кражи, Медведева, Филлера, Эпштейна и Дукарского, их он научил сбывать украденное.

При обысках нашли много похищенных вещей и вернули владельцам.

Рассказывая Кирилловичу о своих похождениях, Венгровер выбрал тактику, которая по его расчету должна была сбить у следователя логику допроса. Отвечая на вопросы, он назвал всех участников квартирных рейдов и даже перечислил тех, кто занимался только продажей украденной добычи. Охотно

называл адреса обворованных квартир, а потом вдруг ошеломил Кирилловича сенсационным заявлением.

На этом месте Корнеев остановился, достал из шкафа старую советскую папку с гербом СССР и прочитал подшитый в ней документ:

«Занимаясь кражами, я все украденные вещи приносил в квартиру к Дзержинским и просил хранить их здесь до сбыта. Ядвига Дзержинская была в полном курсе моего дела. Я не скрывал от неё ничего. Она также знала, что вместе со мной занимался кражами Дворецкий. Были два-три случая, когда Дзержинская по моей просьбе сбывала краденные, в основном, женские вещи. За что я отдавал ей третью часть вырученных денег».

Когда Кириллович услышал это, у него перехватило дыхание:

— Вы думайте, о чем тут говорить!

Но Венгровер ожидал именно такую реакцию следователя и твердо стоял на своем:

— Да, пишите, пишите! Я отвечаю за каждое слово!

Надо понять состояние Кирилловича, когда он

услышал фамилию Дзержинской — улыбаясь, комментировал Корнеев. — Следователь готов был услышать что угодно! Но такое… Предвидеть подобный поворот в разговоре с Венгровером Кириллович никак не мог. Он же хорошо понимал, что за дискредитацию святого имени «старшие братья» с Лубянки никого не пощадят. Ни Венгровера с его молокососами, ни самого Кирилловича… Как это происходило в последние годы, в МУРе помнили очень хорошо. Сколько сотрудников милиции, от рядовых инспекторов до больших начальников вдруг оказывались шпионами!.. Несмотря на то, что о них в управлении знали все до мелочи, и поверить этому было просто невозможно. Хотя вслух свои сомнения никто не высказывал, предпочитая мрачно помалкивать.

В самом деле, ну каким, шпионом мог быть легендарный матрос «КрасБалта» Трепалов, первый начальник МУРа, который лично громил воспетую Гиляровским Хитровку? Он сам ездил брать вооруженных до зубов «урок», и даже садился к ним в камеру Таганки, чтобы выудить их воровские связи…

А известный всей милиции своей кристальной честностью начальник Московского угро Буль? Один из лучших сыщиков в истории столичного сыска… Его арестовали во время командировки и объявили шпионом не то Англии, не то Франции… В МУРе только пожимали плечами…

Имя Дзержинской, племянницы «железного Феликса», моментально превращало дело из уголовного в политическое. О чем, конечно, тут же станет известно на Лубянке, и попробуй тогда докажи, что ты не действовал в интересах иностранной разведки, развенчивая прославленного рыцаря великой революции. Хотя вряд ли любые доводы могли бы помочь. В подвалах Лубянки даже черти признавались, что они агенты, засланные из преисподней…

Если бы Венгровера допрашивали на Лубянке, а не на Петровке, многие вопросы вообще не возникали. Но НКВД в то время установило специально для милиции жесткие правила допроса и по ним в протоколах не должны были упоминаться имена высших руководителей страны.

Но все, о чем рассказывал Корнеев, происходило именно на Петровке, в скромном трехэтажном здании старой московской усадьбы, где помещалась городская рабоче-крестьянская милиция. И, конечно, здесь никто бы и ни за что не осмелился вынуждать Венгровера к показаниям, в которых фигурировало имя символа, святого для «старших братьев».

От Венгровера, могли требовать признаться в чужих преступлениях, чтобы повесить на него нераскрытые дела, вот это пожалуйста, сколько хотите. Но, затронуть в расследовании неприкасаемое семейство самих Дзержинских мог только самоубийца. Нет, племянница Феликса Эдмундовича никак не вписывалась в привычные для МУРа уголовные дела. И от неё любой ценой надо было избавляться.

Между тем Венгровер настаивал, что все, о чем он говорил, это святая правда и так подробно и в деталях описывал свои любовные отношения с Ядвигой, что деваться сыщикам с Петровки было просто некуда и вскоре они оказались в безвыходной ловушке.

Что было делать? Если убрать Дзержинскую, тогда неизвестно чем вообще эта история может закончиться. Ну, а если собрать против неё обвинительные улики, у чекистов тут же появится шанс обвинить муровцев в покушении на их главный идеал для подражания.

«Мне хорошо известно, что вещи прямо с краж часто завозили на квартиру Ядвиги Генриховны», — зачитал Корнеев из протокола допроса Изи Дворецкого, который прежде, чем познакомить Ядю с Венгровером, долго и трогательно за ней ухаживал. Дворецкий со своим другом по иркутскому детству совершили вместе более десяти краж, после того как Венгровер бежал в очередной раз из лагеря.