Читать книгу - "Святы и прокляты - Юлия Андреева"

Таверна оказалась замечательным местечком. Весь её первый этаж представлял собой просторный обеденный зал, пол в котором так густо устилала ореховая шелуха, что упавшая глиняная кружка имела все шансы остаться целой, если, конечно, на то была Божья воля. Вдоль стен располагались столы — большие столешницы на козлах. Их можно было по желанию убирать во время танцев, или, напротив, когда веселились большие компании, ставить впритык друг к другу. Посреди зала возвышался широкий прилавок, время от времени заменяющий крепостную стену, за которой от своих буйных гостей прятался трактирщик с парой верных слуг. Над головой хозяина заведения на специальных цепях и крюках висели копчёные окорока, связки сухой рыбы и золотистого лука; за спиной высился длинный деревянный буфет с посудой. Весь второй этаж представлял собой жилые помещения, там же имелось несколько комнат для постояльцев, способных заплатить не только за жаркое и выпивку, но и за отдельное ложе да крепкую дверь с засовом.

Тут же из города был вызван лекарь. Он так ловко и с такими весёлыми присказками обработал все раны и царапины, что растроганный Люциус попросил своего пестуна не скупиться на награду. Судя по всему, молодому господину ещё не полагался собственный кошелёк, так что Роже отсчитал просимую сумму и даже добавил пару монет сверху, к вящему удовольствию сеньора.

После этого все кто мог идти перебрались в обеденный зал, где расторопные служанки принялись расставлять на столе разнообразные блюда и обходить гостей с кувшинами доброго вина.

— А как получилось, что Олов стал дядей сеньора Люциуса? — Анна дёрнула за рукав весьма довольного исходом дела усатого Роже. — Ведь он явно младше его милости и выглядит совсем мальчишкой? Это колдовство? — Девочка поспешно перекрестилась и, вытащив из-за пазухи ладанку, прижалась к ней губами.

— Ничего удивительного, сеньорита. Просто Ансельм фон Юстинген — дед сеньора Люциуса, в возрасте пятидесяти лет породил лежащего теперь в одной из верхних комнат этого трактира бастарда Олова, в то время, как его внук, вы это совершенно правильно заметили, уже достиг пятилетнего возраста. Обычное дело. — Роже изящно, точно придворный, взял двумя пальцами с подноса сочащийся соком кусок обжаренного мяса и принялся раздирать его зубами.

Анна тут же повторила манёвр своего соседа, для верности задрав широкий рукав чуть ли не до самого плеча, дабы не испортить платья. Она потянулась к подносу и зажала кусок мяса между большим и указательным пальцами, как учили.

— Не тот ли это швабский дворянин Ансельм фон Юстинген, что имел честь служить посланником у короля Фридриха II, благодаря щедрости которого и стал гофмаршалом? — поинтересовался Рудольфио, не без интереса рассматривая красивого Люциуса и, возможно, ища в нём черты лица давнего знакомца.

Люциус отрезал ножом большой ломоть и, не снимая его с лезвия, потребовал налить себе полную кружку вина. Анна же, казалось, уже прожгла взглядом дырку на очаровательном рыцаре, давно позабыв, что тот недавно приказал травить их словно зверей.

— Это дед сидящего напротив вас Люциуса фон Юстингена, — Роже ткнул костью в сторону своего ученика, и тот ответил Рудольфио церемонным поклоном.

— Мы дадим вам коня, дабы вы могли в скорейшем времени достичь владений своего сеньора, — ласково сообщил Люциус, в то время как его пестун при упоминании о лошади скривился, но промолчал. — Мой отец, конечно, разгневается за то, что я получил ранение и не уберёг Олова, но… пожалуй, он ещё больше рассердится, узнав, что мы потеряли охотничьих собак, — Люциус вздохнул. — Ну да, двум смертям не бывать! Забирайте лошадь, трактирщик найдёт вам в деревне какую-нибудь повозку. К сожалению, я не могу помочь вам людьми для охраны. А ведь ваш мерзкий кровник предпримет ещё не одну попытку догнать вас, пока вы не спрячетесь за стенами «Греха». Так что будет лучше, если вы по крайней мере не будете три дня понапрасну трудить ноги, а доберётесь туда с комфортом. Во всяком случае, если он предпримет новое нападение, вы уже вполне отдохнёте и сумеете постоять за себя.

— Признаться, я и сам собирался нанять лошадей в деревне… — Рудольфио сокрушённо вздохнул. — Впрочем, если настаиваете, я приму вашу помощь с благодарностью.

— Странное дело, но если я правильно помню, уршпергский летописец Бурхард, чьими детьми являются мадонна Анна и доблестный воин Константин, верно служил Штауфенам. А Себастьяно Малабранка из Рима по указу императора Фридриха II в своё время сделался подестой Милана. Как же получилось, что эти двое ярких представителей одного лагеря умудрились стать смертными врагами? — Люциус весь сиял. Не каждый день он мог выказать подобное знание древних фамилий и обстоятельств их возвышения, но тут речь шла о ближайших людях к императору, которому его семейство служило, начиная с прадеда.

— Они поссорились из-за нашей матери, — Константин с вызовом посмотрел в глаза Люциусу и нашёл в них понимание.

— О, семейная вражда на почве неразделённой любви! Это достойно пера самых славных менестрелей, — мечтательно произнёс светловолосый красавец, разглядывая зардевшуюся Анну. — Полагаю, что мадонна — вылитая мать и с годами станет настоящим светочем красоты. Клянусь, я и сам почёл бы достойным делом преломить в честь неё копьё, ну, или даже положить ради неё половину своих замечательных родственников.

— Мама с года была помолвлена с Себастьяно Малабранкой, но полюбила отца — летописца и поэта и бежала с ним.

— Ах, почему я не Вольфрам фон Эшенбах^[7], не Вальтер фон дер Фогельвейде^[8] и не Пейре Видаль?^[9] Когда история с Малабранкой исчерпает сама себя, мой вам совет, отыщите достойного трубадура и расскажите ему всё без утайки…

Сытный завтрак плавно перешёл в обед и, возможно, так же незаметно перетёк бы в ужин — во всяком случае, Люциус был сама любезность, а Олов, хотя из-за ран и не спустился к столу, но запросил подать ему обед в постель, что само по себе уже было отличным знаком. Тем не менее, оставив детей под присмотром Роже, Рудольфио обошёл деревню, купил подходящую телегу и простую деревенскую одежду, справедливо рассудив, что его беспокойная милость сеньор Малабранка будет искать мужчину и двоих ребятишек, одетых на городской манер, но, возможно, пропустит едущих по своим делам крестьян.

Однако купить новые наряды — одно дело, а заставить детей надеть их, имея собственное представление о том, как следует одеваться приличным отпрыскам рыцарского рода, — совсем другое. Анна рыдала в три ручья, обещая то сбежать от деспота и тирана Рудольфио к любимой бабушке, понимающей толк в подходящих для девочки её сословия платьях, то прямо сейчас уйти от позора в ближайший монастырь.