Читать книгу - "Иллюминаты. Ловушка и заговор - Луис Мигель Мартинес Отеро"

Добавим, что его также называли «Князем тьмы». Несомненно, это была чистая душа, несведующая и почти детская, хотя и наделенная экстраординарным даром провидца, благодаря которому и родились его смелые доктрины, доставившие ему столь мощное влияние. Значительны его труды. Они составляют корень германских теософских учений XVIII века. По мнению Жака Масуи, автора предисловия к его произведению «Confessions», он вновь вводит в обращение такие термины, как София, апофазис, обожествление, пневматология и т. д., утраченные в средние века за годы развития схоластики. Его понятие «пустого» — это «полнота», и в этом и других вопросах, восходящих к Плотину или Дионисию Ареопагиту, он возрождает намеки Экхарта. Он не обладал необходимым культурным уровнем, чтобы обозначить свое «видение» понятием, которое нам кажется подходящим, поскольку его знание было чисто экзистенциальным.

Бёме верил, что на его эпоху придется Апокалипсис (и каждому провидцу свойственно думать так о своей эпохе), но что силы добра должны превзойти силы зла. Игра этих сил благородна и прекрасна. Изучая наследие великого сапожника, мы видим, что его мысль, пожалуй, истерзанная, но наверняка просветленная, пронизана антиномичными идеями и силами.

Он думал и говорил, что если все происходит от Бога, то зло также (мы предпочитаем Моше Кордоверо, который учит нас, что Бог поддерживает зло, которое творит человек…). Предложение Дионисия Ареопагита, согласно которому зла не существует, для него лишено смысла. Таким же образом (таким же сложным образом). Тьма не была сотворена и существует в Боге. Так (поскольку то, что сверху, такое же, как то, что снизу), он, вероятно, выделяет две силы как источники жизни: тепло и холод: качества или начала как добрые, так и злые. Это по-настоящему тевтонская мысль, обладающая несомненным гностическим компонентом.

Эта идея огня или тепла, который воспламенил материю, фундаментальна у Бёме, и в этом направлении он углубляется в себя по дорогам внутренней алхимии. Но если огня слишком много, свет гаснет; и эта мысль совершенно необычна. Именно это произошло с Люцифером, вопреки этимологии его имени. В действительности, ослепленный своей собственной красотой и светом, он вспыхнул и в своем пылании возжелал затмить самого Бога. Так в пламени теряется свет.

Отсюда перейдет Князь тьмы к своей неординарной ангелологии и творению материи. Он приходит к понятию Ничто, которым определяет Бога. Он напоминает нам Паскаля в момент, когда тот описывал все сущее с помощью антиномии

Абсолют-Ничто. Итак, Бог скрыт. Явление его Ничто — это в действительности Всё.

Бог единственный носит имя Бога, в соответствии не с Тьмой, но со светом своей любви. Отсюда следует акт творения. В одной из своих максим Бёме утверждает: «Тот, кто уразумел Время как Вечность, а Вечность как Время, стал непричастен всякой борьбе». Кажется, что мы слышим голос проповедника Дзен.