Читать книгу - "Неизвестные трагедии Великой Отечественной. Сражения без побед - Мирослав Морозов"

По воспоминаниям заместителя командующего войсками округа генерала Е.П. Сафронова, несколько командиров за три-четыре дня до войны отправили свои семьи из Таураге в глубь страны. Об этом узнали в Москве. «Начальник Генерального штаба генерал Жуков за это крепко меня выругал, – пишет Сафронов, – и заявил, что этими мероприятиями мы создадим панику среди местного населения и что правительство Литвы обжаловало наши действия. Было строго запрещено эвакуировать семьи, чтобы этим не создавать паники»[37].

Меры по затемнению городов Прибалтики были отрицательно восприняты И.В. Сталиным. Последовал очередной разнос наркому обороны и начальнику Генерального штаба (С.К. Тимошенко и Г.К Жуков. – Авт.). Последний 20 июня направил Ф.И. Кузнецову телеграмму, потребовав немедленно отменить приказ о приведении в боевую готовность системы противовоздушной обороны, так как он вызывает различные толки и нервирует общественность.

Этого распоряжения оказалось достаточно для того, чтобы Военный совет округа приостановил или замедлил выполнение других мероприятий, намеченных в ранее отданных приказах. «Части и соединения Прибалтийского Особого военного округа, – указывалось в оперативной сводке его штаба вечером 21 июня, – в пунктах постоянной дислокации занимаются боевой и политической подготовкой, выдвинув к государственной границе отдельные части и подразделения для наблюдения. Одновременно производится передислоцирование отдельных соединений в новые районы»[38].

Между тем все это происходило на фоне непрекращавшихся докладов о военных приготовлениях на сопредельной стороне. По данным разведки, было известно, что в Восточной Пруссии жителей приграничной зоны переселяют в глубь своей территории на 5 км, якобы на три-четыре дня, ввиду предстоящих больших учений. Разведывательные органы докладывали, что на смотре войск в Эйдткунене командир 12-го немецкого армейского корпуса генерал фон Ленгвиц, обращаясь к солдатам и офицерам, сказал: «…Вы стоите на передовом посту, на границе. Я окажу вам большую честь. Вы первыми перейдете границу для войны с Россией»[39]. 18 июня командир 125-й стрелковой дивизии генерал П.П. Богайчук сообщал в штаб округа: «По агентурным данным и данным перебежчиков, последние дни в районе Тильзита немцами сосредоточено до семи дивизий, не считая войск, расположенных в районе Шилуте и северо-западнее. Часть войск непосредственно подтянута к границе. Имеются мотомеханизированные дивизии.

С нашей стороны мероприятий противооборонительного (так в тексте документа. – Авт.) характера, гарантирующих от нападения мотомеханизированных частей, не предпринято, и достаточно немцам пустить один танковый батальон, как удерживающий гарнизон может остаться захваченным врасплох»[40].

Задержанный в ночь на 20.6.41 перебежчик… показал, что… все войска из Сувалки переброшены к границе. Пехота располагается в 5 км от границы, артиллерия на позициях… Немецкие части у границы окопы не копают, имея в виду переход в наступление… Вот уже 2 месяца, как солдат агитируют офицеры, говоря, что СССР – главный враг Германии»[41].

Как вспоминает начальник инженерных войск Северо-Западного фронта, впоследствии генерал-лейтенант, В.Ф. Зотов: «Вечером 20 июня я прибыл в Таураге, на заседание Военного совета округа, которое проводилось в штабе 125-й стрелковой дивизии. На этом заседании начальник разведывательного отдела штаба фронта полковник Сафронов довольно подробно и детально докладывал обстановку на границе. Из доклада было ясно, что гитлеровские войска занимают исходное положение для наступления. Вся их артиллерия уже стояла на огневых позициях, войскам выданы противогазы и неприкосновенный запас продовольствия. Как доложил начальник разведки, наступление врага можно было ожидать 21 или 22 июня»[42]. Следует сказать, что, применив термин «штаб фронта», Зотов не ошибся. К этому времени основная часть штаба, выехавшая на полевой командный пункт, уже именовалась именно так, а незначительная часть, оставшаяся в Риге, сохранила наименование «штаб округа».

К исходу 21 июня 1941 г. в Прибалтийском Особом военном округе на линии государственной границы находились 10-я стрелковая дивизия и по три батальона от 5, 33, 90, 125-й и 188-й стрелковых дивизий. 11-я стрелковая дивизия, перевозившаяся из Ленинградского военного округа, разгружалась в районе Шауляя, а еще три стрелковые дивизии – 23, 48-я и 162-я – выдвигались к границе из глубины территории округа. Шесть дивизий 22, 24-го и 29-го территориальных корпусов, за исключением 181-й стрелковой дивизии, совершавшей марш в Рижский лагерь, находились в пунктах постоянной дислокации, где проводилось их переформирование. 3-й и 12-й механизированные корпуса были подняты по тревоге и выведены в районы сосредоточения. Штабы 8-й и 11-й армий, корпусов и дивизий находились на полевых командных пунктах. Всего командованию округа удалось привести в состояние боевой готовности, но без отмобилизования приписного состава и техники, шесть стрелковых дивизий этих армий, а также 3-й и 12-й механизированные корпуса[43].

Но и выдвинутые к границе войска были далеко не полностью укомплектованы и обеспечены даже по штатам мирного времени. Вот что, в частности, докладывал начальник артиллерии 8-й армии: «Артиллерия армии выступила на фронт и вступила в боевые действия с большим некомплектом по штатам мирного времени как в людском составе, так и в транспортных средствах, средствах связи и наблюдения. Частям не только не было приказано взять имущество до штатов военного времени, но они не были информированы о возможности боевых действий, поэтому имущество, положенное замене, транспорт, средства связи, средства наблюдения не были взяты до штатов военного времени»[44]. А в акте проверки боевой готовности 48-й стрелковой дивизии, проведенной комиссией штаба 8-й армии, отмечалось: «…Проверка показала крайне низкую мобилизационную и боевую готовность частей дивизии. Мобдокументация по «МП–41» (мобилизационный план. – Авт.) на лагерный сбор в частях дивизии не отработана… Вследствие того, что имущество для первого эшелона в лагерь не вывезено, личная боеготовность каждого бойца – крайне низка. 90 % автомашин 67-го отдельного батальона связи к походу не были готовы из-за отсутствия резины»[45].