Читать книгу - "Интимное средневековье. Истории о страсти и целомудрии, поясах верности и приворотных снадобьях - Розали Гилберт"

Марджери: Эти туфельки будут моими любимыми.

Мать: Да-да, милое дитя. Но позволь же мне больше рассказать тебе о твоем будущем супруге!

Марджери: Больше этих туфелек мне нравятся только те красные, с пряжками.

Мать: Марджери! Сосредоточься же на том, что я тебе говорю! Позволь мне рассказать тебе о Джеффри, твоем будущем муже.

Марджери (после паузы): А вы купите мне пони?

Мать: Джеффри очень милый мальчик, и он такой взрослый! Ему уже пятнадцать лет!

Марджери: У Энн вот есть пони. Можно и мне пони?

Мать: Если ты выйдешь замуж за Джеффри, у тебя будет все, что ты захочешь.

Марджери: Правда? Все-все?

Мать: Джеффри обязательно купит тебе все, что ты захочешь! Разве же это не потрясающе?

Марджери: Я пони хочу. И еще одни туфли, как эти.

Мать: Значит, ты будешь послушной девочкой и выйдешь замуж за Джеффри?

Марджери: Ну ладно (пауза)… Но только если он подарит мне пони лучше, чем у Энн.

Словом, двенадцать лет, конечно, слишком малый возраст, чтобы самостоятельно принимать столь серьезное решение, притом понимая, что оно за собой влечет в физическом плане, однако девочки часто делали такой шаг добровольно и сознательно. А если брак заключался вопреки желанию сторон или слишком рано, можно было доказать, что он недействителен. Мы знаем это благодаря дошедшим до нас судебным протоколам, в которых оспаривался возраст брачующихся, обычно невесты. Но если обе стороны достигли нужного возраста и согласились на брак, значит, все нормально. Все сделано по правилам, и брачные обеты даны как положено.

Агнес из Йорка

Иногда — в частности, если все выглядело так, что пара намеревалась предаться плотским утехам, но им помешала третья сторона, — брак заключался довольно быстро. При этом клятвы считались действительными, только если были правильно произнесены. Например, слова «Я возьму тебя [в жены/мужья]» определенно не означали «Я беру тебя прямо сейчас» — оплошность, которую явно не собиралась допускать Элис, когда наткнулась на Роберта и Агнес, уединившихся, обнаженных и явно замышляющих нечто не слишком целомудренное в ее собственном доме. В актовой книге из кафедральной библиотеки Йорка находим следующее описание поспешного вмешательства Элис.

1381 год. В понедельник вечером накануне праздника Вознесения Господня она зашла напоследок в некую высокую комнату, расположенную в жилых покоях указанной свидетельницы, где и увидела, по ее словам, Роберта и Агнес, возлежащих вдвоем в одной постели.

— Что ты здесь делаешь, Роберт? — спросила свидетельница Роберта. На это Роберт ответил:

— Я просто здесь.

— Возьми Агнес за руку в знак обручения с ней, — сказала ему свидетельница. Роберт сказал ей:

— Прошу, подожди до утра.

Свидетельница ответила:

— Боже, нет-нет! Сделай это сейчас же. Тогда Роберт взял Агнес за руку и сказал:

— Я возьму тебя в жены.

— Нет, ты должен сказать: «Я беру тебя, Агнес, в жены, и я отдаю тебе свою честь», — велела ему свидетельница, и Роберт, следуя ее указаниям, взял Агнес за правую руку, прижал ее к себе и произнес требуемые слова: «Я беру тебя…» и так далее по тексту.

На вопрос, как Агнес ответила Роберту, свидетельница сказала, что Агнес ответила ему, что считает себя удовлетворенной. Более свидетельница ничего не рассказала, кроме того, что ушла, оставив пару наедине.

Судя по всему, ушлый Роберт, сказав тем утром, что возьмет Агнес в жены, намеревался позже доказать, что он ничего на самом деле не обещал; так он хотел оставить себе лазейку для разных трактовок. Но Элис, судя по всему, видела его насквозь и настояла на том, чтобы он произнес правильные слова и юридически связал себя с Агнес помолвкой. Здесь и сейчас.

Брачный возраст

Минным полем также был достаточный возраст для согласия. Документация в те далекие времена велась отрывочно, и иногда назвать и подтвердить точный возраст невесты оказывалось невозможно.

Один из способов аннулировать нежелательный брак заключался в том, чтобы просто сказать, что невеста на момент бракосочетания не достигла брачного возраста и потому союз недействителен. Обычно таким образом пытались избежать женитьбы мужчины, однако в одном известном нам случае речь идет о юной, но весьма решительной женщине, которая попыталась собрать достаточно свидетелей и с их помощью настоять на том, чтобы ее брак признали действительным.

Элис де Руклиф из Йорка

Итак, в ноябре 1385 года совсем другая Элис оказалась фигуранткой длительного судебного процесса; она упорно настаивала на том, что вышла замуж по всем правилам, и намеревалась сохранить свой брак. Исход дела, казалось, всецело зависел от того, достаточно ли взрослой была невеста и был ли брак консумирован — в таком случае он признавался законным и скрепленным должным образом.

По документам, на момент заключения брака Элис опекал человек по имени Жервез, который, возможно, приходился ей отцом, но это неточно. Описание горячих споров о возрасте девушки заняло множество страниц; суд в Йорке все зафиксировал. В частности, был вызван ряд свидетелей для дачи показаний относительно возраста юной невесты и объяснений по поводу того, почему они уверены, что их слова правдивы, а воспоминания не ошибочны.

Несмотря на факты, суд довольно часто отклонялся от сути дела, когда учитывал статус свидетелей и их состоятельность. Свидетели высокого достатка и значительных доходов явно воспринимались как более надежные и памятливые, чем люди победнее. К примеру, при оценке правдивости и достоверности показаний достаточно важными для занесения в протокол считались такие сведения:

Элис Шарп из Роклиффа, вдова, держательница сэра Брайана де Руклифа, рыцаря; имущества на сорок шиллингов.

Элис, жена Уильяма де Танжа из Роклиффа, держателя сэра Брайана де Руклифа; имущества на одну марку.

Беатрикс, жена Джона Милнера из Клифтона; имущества на девять марок.

Агнес Олд, жительница Клифтона, не держательница сэра Брайана де Руклифа; имущества на двадцать два шиллинга, с ее слов.

Джоан Симкин, женщина из Роклиффа; имущества почти нет, кроме одежды, постельного белья и небольшого медного горшка; держательница сэра Брайана де Руклифа.

Адам Гейнс, житель Сент-Мэригейт, пригорода Йорка, утверждает, что знал свидетелей Элис на протяжении десяти лет и что все они бедняки. А свидетелей Джона он знал в течение двадцати лет. Они гораздо богаче свидетелей Элис. Джон де Киллом из Клифтона знал всех названных свидетелей на протяжении шестнадцати лет. Все они люди весьма состоятельные.