Читать книгу - "Очерки истории средневекового Новгорода - Валентин Янин"

На самой иконе «Знамение», ныне находящейся в Софийском соборе, по сторонам средника с изображением Богоматери на поле иконы размещены фигуры избранных святых, среди которых имеется и Яков Перский. Если бы эти фигуры были написаны еще в XII в., то прав был бы П. Л. Гусев, предположивший, что Знаменская икона праздновалась как чудотворная 27 ноября еще до 1170 г. Однако все фигуры, включая и Якова Перского, – позднего происхождения. Знаменский образ детально изображен на трех иконах XV в. «Битва новгородцев с суздальцами»^[544]. Во всех трех случаях на нем нет избранных святых, и только самая поздняя из них (Курицкая, хранится в Третьяковской галерее) обозначает и поле Знаменской иконы, но без каких-либо изображений; на двух остальных передан лишь средник.

Появление на иконе «Знамение» избранных святых, возможно, связано с реставрацией иконы в 1528 г., когда «понови пресвященныи архиепископ Макареи чюдотворную икону Знамение Пречистеи, понеже от многих лет обетшаа зело; он бо кузнию и монисты украси и сверши ю месяца октебря в 20 день»^[545]. Состав избранных святых как будто подтверждает их позднее появление на иконе. На ней изображены великомученик Георгий, Яков Перский, Онуфрий Афонский и Макарий Египетский. Присутствие среди них св. Макария может указывать на инициатора реставрации иконы. Впрочем, поскольку изображение св. Онуфрия связывают с обновлением Знаменской церкви в 1657 г. в день поминовения святых Онуфрия и Петра Афонских^[546], а в 1657 г. новгородскую кафедру занимал митрополит Макарий, не исключено, что появление среди избранных святых Онуфрия и Макария относится к этому, еще более позднему времени. Что касается фигуры св. Георгия, то ее помещение на икону может выражать идею победы, хотя в таком случае естественнее было бы видеть этого святого в образе воина (он же изображен как мученик). По мнению Э. А. Гордиенко, изображение святых Онуфрия и Макария на иконе «Знамение» относится к XVII в., тогда как изображения святых Георгия и Якова – к XVI в.

Более вероятно, однако, что подбор святых был определен не патрональным принципом, а какими-то неясными сегодня каноническими связями. В Троицком приделе церкви Спаса на Ильиной улице, где в 1378 г. (т. е. уже после сооружения Знаменской церкви) Феофан Грек изобразил в настенных росписях «Знамение», имеется и единая в композиционном отношении группа святых – Макарий Египетский, Онуфрий Афонский и мученик Акакий^[547]. Может быть, и на Знаменской иконе изображение св. Акакия позднее было переосмыслено в изображение св. Георгия. Если это так, то состав сопутствующих Богоматери святых определился еще во второй половине XIV в. Что в более раннее время он был иным, вытекает из особенностей самого раннего повторения «Знамения». Имеется в виду Знаменская икона из собрания П. Д. Корина, которую В. И. Антонова датировала второй половиной XII в. На ней, как и на первоначальном Знаменском образе, концы поднятых пальцев Богоматери обрезаны лузгой, что говорит о последовательном копировании, но поле иконы занято изображением совсем иных святых^[548]; следовательно, существующий их набор – сравнительно позднего происхождения. Отрицая существование этого набора в более раннее время, мы снова должны сосредоточиться на том, что свидетельств о соединении знаменского культа со службой Якову Перскому не имеется вплоть до учреждения этого культа в 1355 г.

Таким образом, мы, как и Л. А. Дмитриев, приходим к выводу о формировании первоначальной редакции «Слова о Знамении» в середине XIV в., а организацию праздника 27 ноября возводим к тому же времени. Л. А. Дмитриев с полным основанием предположил, что оформлению «Слова о Знамении» предшествовала местная устная традиция, хотя уже первая редакция этого произведения в значительной степени опиралась на летописный рассказ как в новгородских, так и в антиновгородских версиях. В этой связи попытаемся выяснить, какие же детали «Слова о Знамении» восходят к устной новгородской традиции.

Сравнение «Слова о Знамении» с ранними летописными записями о событиях 1169–1170 гг. показывает, что из них заимствована вся картина военных действий, к которой легенда не добавляет ни одной новой подробности, за исключением затмения, использование которого выше уже разъяснено. В летописях с антиновгородской версией битвы фигурирует мотив плачущей Богоматери, хотя этот мотив не связан непосредственно с битвой, а предшествует ей: «Слышахом бо преже трии лет бывшее знаменье Новегороде всем людем видящим, в трех бо церквах новгородьскых плакала на трех иконах святая Богородица, привидевши бо Мати Божия пагубу хотящюю быти над Новымгородом и над его волостью; моляшеть Сына своего со слезами, дабы их отинудь не искоренил. зане хрыстияне суть»^[549]. Соединение двух летописных версий дает очевидную основу легенде, перенеся лишь плачущую икону из одного из трех храмов на место самой битвы. В этой основе заложен весь строительный материал для создания «Слова о Знамении» вплоть до самого термина «знамение», кроме двух важных деталей.

Летописи не называют в связи с событиями 1170 г. конкретной иконы, того запрестольного образа, который якобы был взят из церкви Спаса на Ильиной улице. Летописи не указывают также конкретного места сражения новгородцев с суздальцами. Что касается первой детали, она может и не восходить к устной традиции: коль скоро в середине XIV в. потребовалась «реликвия» битвы, ею могли объявить любой подходящий к случаю древний богородичный образ. Предпочтение иконе из Спасской церкви могло быть оказано хотя бы потому, что Ильина улица, на которой стоит церковь Спаса, созвучна с именем главного действующего лица легенды – архиепископа Илии. Иное дело – место битвы. Оно названо в «Слове о Знамении», и, надо полагать, это единственная деталь легенды, восходящая к народной памяти.