Читать книгу - "Жак де Моле. Великий магистр ордена тамплиеров - Ален Демурже"

Именно по этой причине он со всей ясностью просил папу начать расследование. Нужно отдавать себе полный отчет, что это значило: допросы, публичное разоблачение злоупотреблений, заблуждений, разных неприятных случаев. Жак де Моле не мог не знать, что будет поднят вопрос ритуала вступления в орден и что странности (выразимся пока так) этого ритуала станут достоянием гласности. Так что великий магистр рисковал. Папа, соглашаясь на его просьбу и принимая роль руководителя следствием, — тоже. В целом все выглядело так: Жак де Моле в полном сознании своей правоты, несомненно отдавая себе отчет в негативных последствиях разоблачений, которые будут сделаны, сохранял убежденность, что его ордену ничто не грозит, что слухи улягутся, а обвинения стихнут. Останутся лишь нарушения, совершенные отдельными лицами, в отношении которых орден сможет сказать, что первым наказал их. В конце концов и Гильом де Ногаре создал свое досье, именно допрашивая тамплиеров-ренегатов, изгнанных из ордена за провинности.

Можно считать, что великий магистр проявил себя не слишком проницательным, что его поведение граничило с легкомыслием. Но ни он, ни папа не могли себе представить тех чудовищных масштабов, какие примет наступление короля. Не очень важно, все ли уже было подготовлено у короля или он принял решение, только прочитав папское письмо с приказом о начале расследования; можно сказать одно, что в интересах как ордена Храма, так и папы было действовать быстро; у Жака де Моле к тому моменту времени уже не было; у папы время было, но он не воспользовался этим козырем.

24 августа 1307 г. Климент V написал королю, сообщив, что начинает следствие по делу ордена Храма, и уточнил, что об этом его попросили сами тамплиеры:

Поскольку магистр Храма и несколько командоров, как из числа Ваших подданных, так и из зарубежных стран, узнав о поклепах, о каковых были осведомлены и Ваше Величество, прибыли, дабы несколько раз пасть к моим ногам и настоятельно просить нас провести расследование по делам, в каковых их столь несправедливо обвиняют, и наложить на них покаяние, если они будут признаны виновными, или очистить их от этого обвинения, если они невинны.^[562]

Тирский Тамплиер, пересказывая случай с казначеем, писал также, что папа попросил Жака де Моле передать ему экземпляр устава. Может быть, папа сделал эту просьбу действительно с прицелом на такое расследование:^[563] ведь вопреки тому, что часто утверждают (в оправдание Филиппа Красивого), папа был намерен активно заняться коренными проблемами и реформировать орден, если понадобится. Его нельзя упрекнуть в недобросовестности, сославшись на то, что в том же письме от 24 августа он также написал французскому королю: по-настоящему расследование начнется только во второй половине октября. Он объяснил ситуацию: он тяжело болен и с 1 сентября начнет лечение, при котором будет вынужден отойти от дел, так что просит короля не направлять к нему послов раньше 15 октября.

Король и его советники могли бы подождать и предоставить церкви возможность провести серьезное расследование, которое, не предвосхищая виновности ордена Храма, нанесло бы ему определенный ущерб. Это значило бы поступить по закону. Но король, сославшись на тяжесть улик, убежденный в приверженности тамплиеров к ереси, предпочел действовать по собственной инициативе, поправ право церкви и вообще всякое право, пусть он даже в качестве прикрытия использовал инквизитора Франции. Напомним, что инквизиция была орудием церкви, а значит — папы, но не короля. Хранитель печати Пьер Эйселен, архиепископ Нарбоннский, возмущенный королевским произволом, 26 сентября подал в отставку; его сменил Гильом де Ногаре; этим все сказано.

Вернемся к хронологии. 14 сентября королевское письмо, изобличающее преступления тамплиеров («Нечто горькое, нечто прискорбное […] гнусное преступление, мерзкое злодеяние, отвратительное дело, ужасное святотатство, нечто совершенно бесчеловечное…») и приказывающее их арестовать, было направлено всем бальи и сенешалям королевства, которые должны были держать его в секрете и ждать, когда будет назначен день для исполнения приказа. 22 сентября инквизитор Франции направил указания инквизиторам по всему королевству. Королевские агенты тайно следили за тамплиерами, уточняли их возможность оказать сопротивление и выясняли состояние их имущества. А 13 октября они перешли к действиям.

Незадолго до этого, в начале октября, в Пуатье Гуго де Перо якобы имел доверительную беседу с папой и раскрыл ему странные обычаи, принятые в ордене при приеме новых членов.^[564] Поздновато для человека, который лет двадцать-тридцать, дольше, чем многие другие, если учесть его должность в ордене, преспокойно проводил этот «секретный» обряд. Папа как раз недавно (26 сентября) написал королю, прося предоставить улики против тамплиеров, которыми тот располагает.

Тем временем король делал вид, что ничего не происходит. 12 октября, накануне своего ареста, Жак де Моле, специально приехав в Париж, как почетный гость принял участие в похоронах Екатерины де Куртене, наследницы трона Константинопольской Латинской империи и супруги Карла Валуа, брата короля.

Позже, в ходе процесса, у Жерара де Косса, который присутствовал на приеме в орден Храма в Париже месяцев за шесть-восемь до ареста тамплиеров, на приеме, где не было ничего неприличного, спросили, не было ли у него каких-то подозрений в отношении того, что готовится против ордена; он ответил, что не было никаких.^[565] Тем не менее у некоторых такие подозрения возникли, и эти люди бежали — например, Жерар де Вилье.

Что до великого магистра, он явно недооценивал всю жестокость штурма, который готовился; и если он питал какие-то подозрения, то виду не показывал. Но он предпочитал не увиливать, раз он требует расследования. И, во всяком случае в тот момент, он не стал уклоняться.