Читать книгу - "Рим. Цена величия - Юлия Голубева"

Наконец эта шумная процессия приблизилась ко дворцу Тиберия. Вход был украшен цветочными гирляндами, и дворцовая челядь высыпала встречать новобрачных. Калигула важно встал перед дверью, слегка покачиваясь, и важно спросил у Юнии:

– Кто ты?

– Где ты будешь, Гай, там и я буду, Гайя! – ответила она старинной формулой.

Тогда Виниций предложил ей факел и воду, она прикоснулась к ним в знак того, что отныне будет покорна своему мужу, со смехом прикрепила к двери шерстяные ленты, поданные Силаном. Это означало, что она будет хорошей пряхой, и помазала косяк свиным и волчьим салом, которые ей подал в горшочках Макрон, для предотвращения колдовства.

Потом, громко смеясь, Энния, Друзилла и Ливилла подняли ее, чтобы перенести через порог. В это время новобрачный и его друзья разбрасывали золоченые орехи и мелкие монеты. Фабий Персик, размахнувшись, кинул в толпу факел из боярышника, который тут же с громкими криками был расколот на сотни щепок, счастливым обладателям которых боги дарили долгую жизнь. Толпа дралась за каждую лучинку.

Едва Клавдилла вступила в атриум, как ее усадили на почетное кресло, покрытое шерстью, и вручили ключ – символ управления домом, а Калигула преподнес ей на подносе груду золотых монет. Они вместе разломили мягкий фар, жертвенный пирог новобрачных, посвятив его пенатам и Лару.

Затем гостей препроводили в триклиний, и опять начался пир. А ко времени, когда ложатся спать, Ливилла, Друзилла и Энния с белыми венками на головах отвели Клавдиллу на брачное ложе. Невидимый хор юношей и девушек исполнял свадебную песнь под аккомпанемент флейты.

«Обитатель Геликонского холма, сын Венеры Урании, ты, который привлекаешь к супругу нежную деву, бог гименея, Гимен, Гимен, бог гименея.

Увенчай свое чело цветами и майораном; возьми свадебную фату, приди сюда, приветливое божество, приди в желтой сандалии на белой как снег ноге.

Увлеченный сегодняшним весельем, присоедини свой серебристый голос к нашей песни гименея; своей легкой стопой ударяй землю и взволнуй своею рукой пламя горящей сосны.

Призови в это жилище ту, которая должна здесь царить. Пусть она возгорится желанием к своему молодому мужу, пусть любовь увлечет ее душу, пусть обовьется она, как плющ обвивает вяз».

Юния с доброй усмешкой слушала старинные слова. Желание и так бушует в ней, а любовь завладела сердцем уже много лет назад, и ни к чему страстные призывы бога Гимена. Неожиданно ворвались веселые Фабий, Лициний и Виниций. Они схватили Клавдиллу за руки и насильно усадили на колени к маленькому Приапу, которого Юния в углу даже и не заметила. Они прижали ее к его огромному выпирающему фаллосу и так оставили, увлекая прочь за собой подружек.

Макрон последним уходил из комнаты новобрачных и, прежде чем задвинуть занавес, обернулся. Юния сидела, такая тонкая и хрупкая, на коленях у безобразной статуэтки, взгляд ее был отрешен, счастливая улыбка блуждала на ярких карминовых губах, она вся напряглась в ожидании супруга. Но неожиданно она перевела взгляд на него, и в глазах ее засверкал холодный блеск.

– Что ты медлишь, Невий Серторий? – тихо и как-то зловеще спросила она.

– Ты не жалеешь?

– Нет, Невий Серторий, и не пожалею никогда, – сказала она. – Не тешь себя бесплотными призраками. Я не стану твоей. Я счастлива. Почему ты не смиришься с этим до сих пор?

Макрон закрыл лицо руками и, пошатываясь, вышел. В перистиле он прислонился к одной из колонн, вдыхая аромат цветов. Будто сквозь пелену слышал он веселые голоса, слышал, как вели Калигулу к брачному ложу, как звенели смех и свадебные песни подружек, растерявших белые венки, слышал громкие голоса Виниция и Фабия Персика. И когда наконец Серторий понял, что все удалились обратно в триклиний и новобрачные возлегли на ложе, он горько заплакал впервые в жизни скупыми мужскими слезами.