Читать книгу - "Трагедия Цусимы - Владимир Семенов"

— Хорошо! Тогда — так: будьте добры отправить срочно вГлавный морской штаб телеграмму, которую я сейчас составлю. Завтра вечером (раньше невозможно) мы выедем, а послезавтра утром в Париже, в посольстве, получим указания, каким экспрессом и куда направиться…

— Великолепно! Пишите — все будет сделано. Телеграмма написана. Распоряжения отданы.

А теперь, m-r le consul, не поможете ли нам дружеским советом: где бы приобрести готовые костюмы, более соответствующие октябрю, чем наши?..

Да, признаюсь, не зная, я… очень удивился, — засмеялся консул. — Вам положительно следует одеться!..

При благосклонном (можно прямо сказать — дружеском) содействии секретаря консульства, марсельского старожила, нас, во-первых, пустили в хороший hotel, а во-вторых, так быстро «одели», что уже к обеду (часа через два) мы перестали возбуждать подозрения добрых граждан своей внешностью.

Мейер и Шульц почему-то вдруг проявили необыкновенную самостоятельность, решили, что я им больше не начальство, и уехали утром следующего дня экспрессом через Вену (Они опоздали. Впрочем, Мейер попал в отряд Небогатова.). Мы двое, сохраняя намеченный маршрут, выехали вечером. В 9-м часу утра следующего дня — в Париже, и немедленно в посольство. Встреча со стороны услужающих довольно холодная (вероятно, заподозрили в нас соотечественников, проигравшихся в Монте-Карло), говорят: «Так рано посол не принимает и т. п…» Однако же, когда на оборотной стороне карточки В. Christian я написал карандашом: «кап. 2 ранга и мичман с «Дианы» — то едва лишь успели ее унести, как все двери перед нами широко открылись.

Посол — Нелидов — принял нас крайне радушно, но о второй эскадре не мог сообщить ничего достоверного, хотя собственный его сын был на «Ослябе». Звонили по телефонам, посылали в главный почтамт и наконец получили телеграмму на имя В. Christian — «Торопитесь Либаву».

В час дня Nord-Express'oM выехали на Берлин.

Около 10 ч. вечера 29 сентября на станции Вержболово, через 27 дней по отбытии из Сайгона, etranges de distraction, В. Christian и F. Shoeshling скромно стояли у своих чемоданов в ожидании очереди, когда в зал таможенного досмотра, гремя шпорами, поспешно вошел бравый полковник.

— Господа офицеры с «Дианы»?.. — Позвольте познакомиться… Прошу закусить. Время есть. Что? — Багаж? — Отдайте ключи — все сделают! Лишнего не возьмут! Да с вас, кажется, и брать нечего.

Мы не заставили себя долго упрашивать и, после кухни экспресса, так налегли на закуску и на цыплят по-польски, что полковник, рассчитывавший поговорить, узнать много нового, был, видимо, разочарован…

Вы прямо в Питер?

Да нет — в Либаву…

В Либаву?.. Так вам и торопиться нечего! Если поедете с этим поездом — все равно придется 9 часов ждать пересадки на Либаво-Роменскую!.. Да еще на отвратительном полустанке, где даже прилечь не на что! Оставайтесь ночевать, выезжайте с утренним согласованным поездом.

— Где ж тут ночевать?..

— Не беспокойтесь! Велю открыть апартаменты — так заснете, как давно, поди, не спали!

Да нам к спеху!.. Нельзя ли заказать экстренный поезд?.. Заплатим…

Фью! — свистнул полковник. — Во-первых, за разрешением надо телеграфировать министру путей сообщения, а во-вторых, это обойдется больше трех тысяч!.. Или у вас денег куры не клюют?.. Говорю — ночуйте. Уж я знаю… И чего вам приспичило в Либаву? Добро бы в Петербург!

Да ведь вторая эскадра не сегодня, завтра уйдет в море! — У меня телеграмма есть!..

Так вы на вторую эскадру?

Конечно!

После шести месяцев Порт-Артура…

— Не сидеть же сложа руки, когда другие дерутся! Полковник хотел было что-то сказать, но словно поперхнулся и скомандовал — «шампанского!..»

Около 2 ч. ночи 30 сентября прибыли в Либаву. Здесь нас обоих ожидал приятный сюрприз. Помощник начальника главного морского штаба (контр-адмирал Н.) нашел возможность и время предупредить наших родственников о вероятном часе нашего прибытия. Нас встретили. За ночь, конечно, глаз не сомкнули, а к подъему флага (к 8 ч. утра) уже были в порту. Тут — сутолока невозможная. С трудом добыли катер и отправились в аванпорт, на броненосец «Князь Суворов», на котором держал флаг командующий второй эскадрой.

Встреченные довольно холодно в штабе, мы были зато чрезвычайно сердечно приняты адмиралом. Моему спутнику, мичману, сейчас же нашлось место на миноносце, что касается меня, то по моему чину дело обстояло сложнее… Адмирал обнадежил, что «как-нибудь устроим», а пока что приказал перебираться на «Суворов» просто пассажиром.

Флагманский корабль командующего 2-й эскадрой Флота Тихого океана вице-адмирала Зиновия Петровича Рожественского (1848–1909)

На эскадре, готовившейся к выходу в дальнее плавание, спешно грузили запасы и материалы, принимали уголь, шла, как говорят на флоте, такая «горячка», что с кем-либо обстоятельно потолковать, о чем-нибудь расспросить — и думать не приходилось. Да и сам я спешил воспользоваться несколькими часами свободного времени, чтобы закупить на берегу вещи, необходимые в походе. Кое-что привез из дому (из Петербурга) брат, выехавший мне навстречу, кое-что удалось привезти с «Дианы» (Это «кое-что», т. е. форменное платье, шло на пароходе в виде груза, адресованного торговым домом «Матэ», в Сайгоне, некоторому торговому дому в Марселе, было упаковано в ящики с соответственными клеймами и не имело ничего общего с «путешественниками»), но все же многого не хватало.

Несмотря на уверения старшего офицера «Суворова», что завтра ровно в 9 ч. утра будет с берега последняя шлюпка, я, прибыв на пристань 1 октября за 1/4 часа до назначенного срока и прождав более получаса, так её и не видел. Ничуть не огорчился: знакомое дело — «горячка». Кто-нибудь подвезет! Взялся подвезти катер с «Александра III». В 10 ч. утра был на месте. Ранний выход не состоялся. Из-за малой воды некоторые корабли днищами касались грунта, ползали по илу и никак не могли развернуться…

— Недурен порт! Полюбуйтесь! — желчно бросил адмирал, проходя мимо меня…

По счастью, еще с утра потянул слабый SW, и вода пошла на прибыль. «Суворов» тронулся только в 4 часа пополудни.

Хорошо помню этот день. Низкие серые тучи; не то туман, не то изморось; сумрачные лица; руки, засунутые в карманы; головы, прячущиеся плотнее в воротник пальто, за который то и дело пробираются струйки холодной воды; общая нервность и раздражительность — не то от погоды, не то от досады на все эти мелкие неудачи, не то… от тревоги по поводу недобрых примет…

— Не отпускает Либава!.. — Совсем не Либава, а строители порта! — погода как на похоронах… — Дождь — это к благополучию при отъезде! — Да еще пятница!.. — Зато — Покров! — слышались то тут, то там отрывистые замечания…

Не знаю, те, что находили приметы благоприятными, были ли искренни? Вид у всех одинаково был далеко не веселый.