Читать книгу - "Год 1943 - "переломный" - Владимир Бешанов"

Итого, советские безвозвратные потери с 22 июня 1941 года по 31 марта 1943-го составили, как минимум, 7,1 миллиона бойцов и командиров. Немцы за этот же период оценивали свои потери на Восточном фронте убитыми и ранеными примерно в один миллион человек — в семь раз меньше.

Вообще безвозвратные потери Вермахта на всех фронтах (без войск союзников, но с учетом граждан других государств, в том числе и советских граждан, надевших немецкую форму), во всех сражениях Второй мировой войны — с 1 сентября 1939 года до момента капитуляции в мае 1945-го — составили 7,8 миллиона человек (из них 3,3 миллиона пленными).

В рамках принятой концепции штаб группы армий «Юг» одним из первых представил ОКХ план «ответного удара». Манштейн, развернув «шахматную доску» и двигая фигуры за «красных», видел у них, за явным количественным преимуществом, сразу несколько возможностей: осуществить прорыв на южном фланге группы армий «Север» и прижать ее к Балтийскому морю, взять в клещи Орловский выступ и уничтожить значительные силы группы «Центр», нанести мощный удар в районе Харькова. Но наиболее вероятной с точки зрения достижения оперативных и военно-экономических целей фельдмаршалу представлялась повторная попытка Красной Армии ударами с севера и востока отвоевать Донбасс. Исходя из этого и будучи уверенным в качественном превосходстве «коричневых» по части мобильности и тактического умения, Манштейн предлагал сосредоточить крупные силы в тылу северного фланга группы армий «Юг», дождаться атаки противника на южном крыле, измотать его упорной обороной, затем запланированным «паническим» отходом уступить Донецкий бассейн, пропустить «красных» к побережью Азовского моря и уничтожить их внезапным ударом с северо-запада: «Целью операции должны быть не территориальные цели (как в 1942 г. Сталинград или Кавказ), а уничтожение войск противника на важном фланге путем окружения его у побережья Азовского моря».

Как и следовало ожидать, Гитлеру рискованный план, предусматривавший оставление Донбасса, категорически не понравился.

«В этом отношении, — сокрушается Манштейн, — ему недоставало смелости или веры в свое искусство вождения войск, а также в искусство своих генералов». Это точно! Фюрера просто тошнило от своих генералов, смевших вслух рассуждать о «дилетантском военном руководстве» и гробивших своим идиотизмом великолепные планы «генератора немецкой нации». (За такие разговорчики в январе 1942 года слетел с должности прямиком в бессрочную отставку командующий 4-й танковой армией и активнейший заговорщик генерал-полковник Эрих Хепнер. Диктатор в ярости лишил его… Нет, не головы, — орденов, пенсии, права на ношение мундира и служебной квартиры. Но: «Хепнер отказался признать этот противозаконный приказ (!), а у юристов из главного командования сухопутных войск хватило мужества доложить Гитлеру, что он не имеет права (!!) выносить подобные решения». Сразу приходит на ум послевоенное дело генералов Кулика, Гордова, Рыбальченко: то ли на кухне, то ли в сортире пошептались они об ошибках генералиссимуса в кадровых вопросах, и привет — «измена Родине», к стенке.)

«Его мнение о генералитете как о таковом уничижительное. Порой оно столь язвительное, что кажется несправедливым… — заносил в дневник имперский министр пропаганды Йозеф Геббельс. — Он говорит, что все генералы лгут. Да он их просто терпеть не может, ведь они его так часто разочаровывали».

С некоторых пор даже «лучший оперативный ум», желавший проводить «только гениальные операции», не упускавший случая напомнить о своих заслугах, высказывавший особое мнение по всем вопросам и к тому же любивший изъясняться высокопарно, стал Гитлера раздражать.

Однако внимание фюрера привлекла не реализованная до начала весенней распутицы идея Манштейна ликвидировать занятый советским войсками, выдававшийся далеко на запад Курский выступ: «Эта врезающаяся в наш фронт дуга была для нас не просто неудобным обстоятельством. Она удлиняла наш фронт почти на 500 км и требовала для ее удержания на севере, западе и юге значительных сил. Она прорезала железные дороги, которые вели из района группы «Центр» в Харьков и были для нас важными коммуникациями за линией фронта. Наконец, эта дуга могла служить противнику исходным пунктом для наступления как на северном фланге ГА «Юг», так и на южном фланге ГА «Центр». Особую опасность она представляла на случай, если было бы решено нанести контрудар из района Харькова против советских сил, наступающих на участке ГА «Юг»… При одновременном наступлении с юга й с севера можно было отрезать в ней сравнительно большие силы противника и высвободить потом значительные немецкие силы».

Так рождался план упреждающего удара, получивший позднее кодовое наименование «Цитадель». 13 марта фюрер подписал оперативный приказ № 5, содержавший общие указания по ведению боевых действий на Востоке:

«Следует ожидать, что русские после окончания зимы и весенней распутицы, создав запасы материальных средств и пополнив частично свои соединения людьми, возобновят наступление. Поэтому наша задача состоит в том, чтобы по возможности упредить их наступление в отдельных местах с целью навязать им, хотя бы на одном из участков фронта, свою волю, как это в настоящее время уже имеет место на фронте группы армий «Юг». На остальных участках фронта задача сводится к обескровливанию наступающего противника».

Группа армий «Север» должна была подготовить операцию против Ленинграда, группы «Центр» и «Юг» — уничтожил советские войска в Курском выступе. Группе армий «А» предстояло удерживать Кубанский плацдарм и «высвобождать силы для других фронтов».

Предварительно Гитлер хотел провести ряд частных операций перед фронтом группы армий «Юг». 22 марта ее командование получило приказ приступить к разработке плана «Ястреб». Его предполагалось осуществить силами 1-й танковой армии и оперативной группы «Кемпф», которые должны были форсировать Северский Донец и сходящимися ударами на Купянск от Чугуева и вдоль западного берега реки Оскол окружить и уничтожить войска Юго-Западного фронта. Срок готовности — 13 апреля. Через два дня фюрер дал Манштейну указание продумать более масштабный вариант под кодовым названием «Пантера», предусматривавший разгром советских войск юго-восточнее Харькова силами 1-й и 4-й танковых армий и сокрушение советского фронта на линии реки Северский Донец.

Между тем среди высшего руководства не прекращались споры о целесообразности наступления на Востоке в принципе. Начальник штаба ОКХ генерал Цейцтлер, разрабатывавший план Курской операции, был всецело «за» и утверждал, что успех гарантирован — для этого нужно всего лишь 10–12 танковых дивизий. Командование группы армий «Юг» также поддерживало план активных действий в районе Курска. Штаб ОКВ в лице начальника оперативного отдела генерал-полковника Альфреда Йодля опасался, что большое наступление без особой пользы поглотит с трудом создаваемые резервы, и в результате у Вермахта не Останется сил для укрепления побережья Франции и позиций в Средиземноморском бассейне.

Однако Гитлеру, рассматривавшему проблему с политической точки зрения, позарез нужна была громкая победа германского оружия, дабы укрепить пошатнувшийся авторитет рейха, приободрить союзников, предостеречь недругов, укрепить веру армии и народа в бессмертие идей национал-социализма и гениальность фюрера.