Читать книгу - "Секреты женщин Ренессанса - Эдуард Фукс"

«Портрет монахини». 1430 г. Художник Робер Кампен

Совокупность этих факторов объясняет нам продолжавшееся столетия господство монахов и церквей. Вот истинные причины их власти, а не молитвы и песнопение.

К этому базису следует свести и главную основу монашеской жизни – институт безбрачия, если мы хотим понять это явление в его сущности, в его исторической обусловленности и, следовательно, уяснить себе его конечные последствия. «Просвещенные» идеологи объясняют этот институт не менее ошибочно и превратно, как и факт господства над людьми монастырей и монахов. Просветительная литература видит в нем не более как «заблуждение» человеческого ума. Нельзя, конечно, отрицать, что трудно придумать более простое объяснение массового исторического явления. Однако, к счастью, «глупость» и «заблуждение» в данном случае больше на стороне историков, чем на стороне масс.

Безбрачие монахов и монахинь является отнюдь не заблуждением человеческого ума, а «неизбежным последствием определенных данных общественных условий». Безбрачие обитателей монастырей доказывает «не то, что их основатели были идиотами, а только то, что экономические условия порой бывают сильнее законов природы». Что же это были за принудительные экономические условия? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо вспомнить историю возникновения монастырей. Правда, последние имели разные корни и разные отправные точки, однако в большинстве случаев они были первоначально не чем иным, как союзами бедняков, объединившихся для более удобной борьбы за существование. То был античный «ойкос»^[33] на более расширенной основе.

Вот почему большинство монастырей существовало за счет ручного труда, и наиболее выдающиеся основатели монастырей той эпохи – Антоний, Василий, Бенедикт Нурсийский – прямо вменяли его в обязанность всем членам общины.

Как экономические организации – а ими в первую голову и были монастыри – они представляли собой не что иное, как попытки «силами самих участников разрешить социальный вопрос для ограниченного круга людей». Если эти чисто хозяйственные организации выступили под религиозным покровом, то это объясняется как временем, так и тем, что первобытное христианство выстраивалось в своей оппозиции к античному миру на коммунизме. И хотя его осуществление терпело крушение под влиянием тогдашних условий жизни, последние тем не менее «создавали все новых пролетариев, а вместе с тем и все новую потребность в коммунистических организациях». А таковыми и были монастыри.

Самая форма их организации предполагала общее пользование как средствами производства, так и продуктами потребления, ибо общее хозяйство противоречит частной индивидуальной собственности, главным образом частному пользованию средствами производства. Там, где делаются попытки сохранить последнее, вся организация очень быстро распадается, как видно из истории всех коммунистических общин. Так как общее хозяйство было продиктовано социальной нуждой, тяготевшей над всеми, нуждой, от которой хотели спастись, то естественно, что старались всеми силами сохранить общее производство. Все было подчинено этому интересу, а также понятия о собственности. Люди отказывались от частной собственности и жили на коммунистических основах. Тому же закону должна была, естественно, подчиниться и регламентация половых отношений. И здесь решающее значение должны были иметь интересы сохранности и целостности хозяйственной общины.

С другой стороны, монастыри возникли в эпоху, когда права собственности и наследования уже находились в развитом состоянии. Отсюда следует, что сохранение или введение брака в монастырях не мирилось с необходимым для их существования коммунизмом, ибо кровная связь всегда сильнее всяких искусственных формаций, а такими искусственными формациями, несомненно, были монастырские общежития. Чтобы избежать этой опасности – а по существу дела ее необходимо было избежать, – монастырям не оставалось ничего другого, как только этим путем, в силу принудительной экономической необходимости при данных экономических условиях, а отнюдь не в силу идиотического заблуждения человеческого разума, и возникло монашеское безбрачие. Надо прибавить к этому, что первоначально это отречение от брака не имело ничего общего с целомудрием, не предполагало отречения от половой жизни вообще. Речь шла только об исправлении обычной общественной формы полового общения, то есть брака, в интересах сохранения и существования общины. Тысячи среди первых монахов открыто и беспрепятственно удовлетворяли свою половую потребность. Если же рука об руку возникло и горячо пропагандировалось требование воздержания, то это тоже имеет свою экономическую причину, обусловлено печальным социальным состоянием эпохи, толкавшим то и дело людей в объятия строжайшего аскетизма.

Если истинная основа монашества объясняется таким образом, а господство и влияние всей церковной иерархии аналогичным путем, то нетрудно понять, почему и когда этот институт должен был перекинуться в свою противоположность, превратиться из фактора прогресса в его тормоз, стать телом с отвратительными, зловонными язвами, до мозга костей в продолжение столетий отравлявшими христианский мир.

Представляя на самом деле значительные хозяйственные выгоды сравнительно с частным хозяйством, коммунистическая форма организации жизни неизбежно должна была под конец перерасти свою первоначальную цель. Экономическое превосходство над всеми другими современными хозяйственными предприятиями должно было создать рано или поздно могущество и богатство всех монастырей. «А могущество и богатство обозначают не что иное, как право на чужой труд. Монахи и монахини зависели теперь уже не от собственного труда, они могли теперь существовать трудом других, и они, конечно, пользовались этой возможностью. Из союзов производства монастыри превратились в союзы эксплуатации».

Вместе с тем должны были обнаружиться все последствия, которые обыкновенно сопровождают в истории подобные перевороты. Первоначально эти последствия носят, несомненно, положительный характер. Эмансипация от ремесла позволяет зародиться искусству и науке, и монастыри сделались, таким образом, наиболее важными исходными пунктами умственной культуры. Однако чем более богатство, основанное на нетрудовом доходе, становится единственным источником существования, тем более развиваются и другие последствия освобождения от труда, а именно менее благородные формы пользования жизнью: чувственность, лень, обжорство, пьянство, сладострастие.

Параллельно с этим развитием и не менее логично монастыри забывали и о своих других столь важных для общества социальных добродетелях. В период натурального хозяйства монастыри отдавали излишек своих продуктов бедным, паломникам, всем нуждавшимся в помощи, лишенным средств существования, наполнявшим проезжие дороги. Благодаря этой филантропии монастыри стали в Средние века обществами взаимопомощи с огромным социальным значением. Этот факт нисколько не ослабляется тем, что эта филантропия имела свою чисто экономическую основу, что монастыри просто не знали, как иначе употребить свой излишек. Но именно поэтому «благочестивое настроение» обитателей монастыря немедленно же изменилось, когда в историю вновь вошло денежное хозяйство и начала развиваться торговля. Теперь излишек продуктов уже можно было продавать и обменять на деньги. Деньги можно было накоплять, чего нельзя было делать с лишними фруктами, мясом и рыбой.