Читать книгу - "Снимая маску. Автобиография короля мюзиклов Эндрю Ллойд Уэббера  - Эндрю Ллойд Уэббер"

После окончания работы над «Вариациями», как они теперь назывались, пришло время вернуться к «Эвите». 24 июля я снова полетел на Майорку к Халу Принсу, чтобы убедить его взяться за лондонскую постановку. Я убежден, что Хал с самого начала ухватился за идею поставить «Эвиту», но, как он мне позже рассказал, мой приезд убедил его еще больше. У меня отлегло от сердца. С Халом во главе проекта мы обрели бы и режиссера, и продюсера в одном лице. По всей видимости, кто-то из стигвудовской компании все же прислушался к моему нытью, и, оказалось, что Роберт уже связался с ним, и они уже обсудили условия контракта. Единственная загвоздка была в том, что Хал был занят вплоть до весны 1978 года, так что премьера «Эвиты» могла состояться не раньше лета того года. Но, несмотря на опасения, что к тому времени шумиха вокруг альбома сойдет на нет, я был очень рад, что все согласились отложить постановку. На самом деле, все произошло совсем наоборот: ожидание только подпитывало интерес зрителей, тем более мы объявили, что постановкой займется легендарный Хал Принс. В общем, у меня было время еще поразмышлять о «Вариациях» и еще одном небольшом дельце.

СЕВЕР МАЙОРКИ, может, и был нетронутым кусочком средиземноморского побережья в 1977 году, но юг уже давно имел репутацию магнита для самых бескультурных британских туристов. Аэропорт Пальмы-де-Майорки был вечно заполнен пьяными пузатыми увольнями и их подружками, которые, празднуя начало и окончания отпуска горланили «Y Viva España». Когда самолет пролетал над Шагалуфом, – как называют Магалуф туристы – тяга к низкосортному попу одолела меня, и я решил, что мы с Тимом должны написать песню вроде этой. Тим сдуру согласился. В результате появилась «Magdalena», в которой поется о деревенском парне, который по пути домой на туманный Альбион мечтает об испанской девушке, с которой у него был курортный роман.

Мы с Тимом редко писали песни вне театрального контекста. Последней такой композицией была «It’s Easy for You», специально написанная для Элвиса Пресли. В ней пелось о женатом мужчине, который оставил жену и детей ради девушки, которая впоследствии бросила его. В джангл-версии (которая звучит лучше других) слышно, как «король» бормочет, что это «очень волнительная песня для него». Считается, что это последняя песня, которую он записал, и это означает, что мы написали композицию, которая убила его^[59].

Мы даже не думали, кто мог бы спеть нашу летнюю композицию. Исполнителем определенно должен был быть Тони Кристи. Рой Фезерстоун клюнул на приманку. Я договорился с большим оркестром, Тони был в прекрасной форме, и на подпевках была не кто иная, как наша бывшая Мария Магдалина Дана Гиллеспи. К сожалению, песня так никогда и не стала хитом. Может, ошибкой было выпустить совершенно летнюю песню в промозглом и холодном феврале? Впрочем, благодаря записи я познакомился с молодым человеком, с которым впоследствии часто пересекался по работе. Какое-то время отец во всю расписывал мне своего студента из Лондонского музыкального колледжа, который мог бы выступить в качестве режиссера в одном из наших проектов. Запись песни оказалась прекрасной возможностью посмотреть, чего он стоит. Высокий, очень привлекательный юноша по имени Дэвид Каддик занял место на возвышении, произведя фурор среди женской части оркестра (который, боюсь, был безответным). Он с абсолютно невозмутимым видом провел свою первую запись. Дэвид продолжил карьеру в театре. Он до сих пор является нашим незаменимым дирижером в нью-йоркском «Призраке оперы».

Мои «Вариации» были представлены на суд публики 6 августа, во второй половине концерта для виолончели на Сидмонтонском Фестивале. Джулиану аккомпанировали Род, Джон и Барбара, играя, соответственно, на фортепиано, барабанах, и флейте, сменяющейся на саксофон. «Вариации» длились всего двадцать минут, так как все еще задумывались как одна сторона пластинки, но зрители неистовствовали. Исполненной на бис последней вариации оказалось недостаточно, и нам пришлось повторить всю вещь целиком. Среди наших слушателей оказался Мелвин Брэгг, он сразу же предложил нам выступить в его новой передаче «The South Bank Show» на телеканале ITV. Рой Фезерстоун тоже не полез за словом в карман, и поручил MCA записать нас, при условии, что я допишу «Вариации» до полной длины альбома. Я согласился на все быстрее, чем вы успели бы произнести «Pagan Ninny’s Keep ’Er Goin’ Stomp» (название композиции Реда Ингла, одной из наименее известных, среди сочиненных по мотивам Паганини). Если бы только тетушка Ви видела наш успех! Она не пришла, сославшись на проблемы со здоровьем, чему я тогда не придал большого значения.

Настало время пригласить остальных музыкантов группы Colosseum: Дона Эйри (клавишные), Джона Мола (бас-гитара) и Гэри Мура (гитара). Расширенный состав казался просто идеальным. Теперь у меня было два высококлассных клавишника, так что я мог использовать все возможности синтезатора. Джон Мол был потрясающим бас-гитаристом, а Гэри Мур попросту самым лучшим, но самым недооцененным рок-гитаристом на свете. Конечно, его хэви-метал прошлое в группе Juicy Lucy временами давало о себе знать, но все же он был самым лиричным гитаристом из тех, что я знал. Гэри излучал то потрепанное временем роковое очарование, которое особенно отличало гитаристов в семидесятых. Его смерть в 2011 году лишила рок-музыку одного из лучших своих исполнителей.

С таким составом я мог делать со своей композицией буквально что угодно. Само понятие вариации подразумевало, что при наличии структуры, любые правила отсутствовали. Я мог смешивать хеви-метал с классическим исполнением, комичность с лиричностью, другими словами, делать все, что заблагорассудится. Но больше всего я хотел написать музыку, которой понадобится виртуозное исполнение. «Вариации», как я стал называть их, могли явиться миру и в звукозаписывающей студии, но я работал над чем-то театральным, эффектным. Более того, я писал ее для живого исполнения. Джон Хизман предложил нам записаться в студии «Морган» в Уиллсдене, «цветном» и опасном районе на северо-западе Лондона, разительно отличавшемся от зажиточного и спокойного Барнса, где находилась «Олимпик». Но ее оборудование уже считалось устаревшим, да и я все еще помнил о некачественном звучании валторн в «Don’t Cry for Me». В общем, при беглом осмотре оказалось, что «Морган» – отличный вариант. К тому же мне пообещали, что с нами будет работать их лучший звукорежиссер Мартин Леван.

МЫ ЗАПИСАЛИ «Вариации» в два захода: в начале октября и в ноябре, после чего мы с Мартином Леваном отправились в Брюссель, чтобы свести запись в сестринской студии «Морган». Мы правильно рассчитали, что так нас никто не потревожит. У Мартина оказался очень тонкий слух, что, впрочем, не удивительно, ведь его отец был профессиональным скрипачом в Лондонском симфоническом оркестре. Он прекрасно слышал все ошибки и игру мимо нот. Мы обнаружили, что в четвертой вариации совершенно забыли про шейкер. Мартин решил проблему, предложив записать, как я трясу железной банкой с сахарозаменителем. Именно Брюссель положил начало нашей профессиональной дружбе, которая продлилась почти пятнадцать лет. Мартин был моей правой рукой, моим звукорежиссером на протяжении всей работы над «Аспектами любви». Он ушел на пенсию и поселился в Уэльсе, во время первых дней «Бульвара Сансет».