Читать книгу - "Ливонский поход Ивана Грозного - Витольд Новодворский"

А в это время их государь послал своих людей опустошать королевские области, в которых они немало вреда произвели и немало людей невинных умертвили, чего король московским людям не делал; тех, которых он брал, он не убивал, а принимал на свою службу, если они того хотели; тех же, которые не желали, он без всякой обиды отпускал в свою землю. Хотя те, которые вторгнулись, не много нарадовались, так как получали достойное возмездие, лишь только встречались с королевскими людьми, но пусть и это будет им на радость. Король, взяв себе на помощь справедливого и всемогущего Бога, постарается возмездие получить не на их ничтожных особах и убогих людях, но на ком-то побольше. Дело идет уже не об одной ливонской земле, но о всех владениях их князя. Теперь пусть они бьют челом королю и идут себе свободно в свою землю.

Ударивши челом, послы отошли, не сказав ни слова^[700]. При иных условиях Баторий поступил бы с послами, после оскорбительного письма, которое он получил от Иоанна, иначе: он отправил бы их назад, не допуская более к совещаниям о мире. Но в ту минуту ему пришлось считаться с разного рода обстоятельствами. В распрю его с царем вмешался папа, прислал к нему посредника, и он, как добрый католик, не мог оставить без всякого внимания того, чего желал от него глава католической церкви. Во-вторых, среди ближайших людей, окружавших его, замечалось колебание по вопросу о войне. Были такие, которые высказывались за необходимость заключать мир на тех условиях, которые в последний раз предлагал Иоанн. Если идти в пределы московского государства, – говорили они, – придется там зимовать, но для царя – это дело пустое, а у Речи Посполитой нет денег. Как же быть при таком положении с солдатами?^[701] Наконец, самым важным обстоятельством для Батория представлялось то, что армия не была еще готова к бою. Но опыт предшествующих лет показал королю, что сборы на войну совершаются медленно, и поэтому он нарочно затягивал переговоры до тех пор, пока вся армия не соберется. А за оскорбления, нанесенные ему Иоанном в письме, он ответил тоже письменными оскорблениями. По поручению Батория, ответ Иоанну составил Замойский.

По оскорбительности выражений ответ этот оставил далеко за собою письмо Иоанна. Король припоминал, подобно царю, ход событий со вступления своего на престол, опровергал те обвинения, которые царь возводил на него, и, в свою очередь, обвинял его в клятвопреступлении, ненасытности и высокомерии, прибавляя к этому еще сильные выражения об разврате и жестокости царя. Иоанну достаются такие прозвания, как «ядовитый клеветник чужой совести и плохой страж своей собственной», «палач людей, а не государь» «Каин», «Фараон», «Фаларис», «Ирод» «Нерон»; жизнь его, обычаи и дела называются гнусными и языческими; приводятся такие изречения, как метать бисер перед свиньями и т. п.^[702]

В заключение, издеваясь над трусливостью Иоанна, Баторий вызывал его на поединок. «Возьми оружие, – говорит король, – сядь на коня, сойдись со мною в избранный, урочный час, покажи, каков ты муж и насколько ты доверяешь правоте своей; рассудим наш спор мечом, чтобы меньше кровь христианская проливалась».

Мало того, вместе с письмом Баторий послал Иоанну сочинения, изображавшие московские нравы в непривлекательном виде, и жестокость царя самыми яркими красками^[703].

Вместе с тем он спешил доказать правоту своего дела силою оружия. Надежды его на счастливый исход борьбы все более и более оживлялись, так как армия, хотя и медленно, однако увеличивалась. В Полоцке представлялись в прекрасном виде отряды слуцкой княгини, белгородских Татар, Бонера, накельского каштеляна и познанского подкомория.

21-го июля Баторий из Полоцка двинулся в Заволочье скорым маршем, проезжая в день по восьми миль. Ехать пришлось, как и прежде, через обширные леса, но теперь без всяких затруднений, ибо дороги была исправлены, через реки перекинуты мосты, а в болотистых местах устроены гати^[704]. Жизнь Батория во время пути отличалась поразительной простотою. Свита его состояла из нескольких лиц, обозного и подскарбия. На ночлег разбивали ему небольшой шатер, в котором не было ни скамьи, ни стола. А когда приходилось подавать королю пищу, устраивались наскоро импровизованные стол и скамейка из кольев, которые вбивались в землю, и досок, которые клались на колья. Ковра не было и в помине. Вместо матраца клали королю на ночь или тогда, когда он хотел отдохнуть, березовые листья и хворост^[705]. Так он доехал до Заволочья, беспокоясь только о том, что солдаты слишком медленно собираются. Особенное нерадение выказывали в этом отношении Литовцы, полагаясь на то, что путь им недалек, или отговариваясь тем, что не было денег на снаряжение^[706]. Но 28-го июля жмудский староста Ян Кишка представил королю отряд в 300 всадников, хорошо одетых и вооруженных.