Читать книгу - "Солнечное сплетение. Этюды истории преступлений и наказаний - Анатолий Манаков"

Сексуальная чувственность составляла в Элладе важный элемент священнодействия. Культ фаллоса восславлял животворящую силу природы. Фаллические амулеты из камня, железа, серебра и золота гречанки носили на шее как знак благоприятной судьбы. Обычай этот позднее переняли римлянки.

Древнегреческого государственного деятеля Солона можно по праву считать и первым в Европе наиболее известным сутенером. Сторонник принятия эффективных мер по преодолению «сексуальной одичалости», он своим законом разделил всех женщин на честных и продажных. Честным запретил заниматься проституцией, а в качестве компенсации повелел их мужьям иметь с ними соитие не реже трех раз в месяц. Продажными признавались купленные для плотских утех рабыни, обязанные заниматься этим делом в специально отведенных государством домах. Позднее, благодаря инициативе Солона, на вырученные там средства построили храм богини любви Афродиты.

Торговля рабынями-проститутками происходила при посвящении женщины божеству, когда после принесения ею клятвы верности она в его честь отдавалась в храме мужчине-посреднику. Такой или похожий обычай существовал у многих народов. Вавилонские блудницы, например, служили богине Анаис: им вменялось в обязанность отдавать свое тело иноземцу бескорыстно, сугубо из гостеприимства. Хоть раз в жизни должна была это сделать любая, даже самая почтенная вавилонянка. Называлось это не блудом, а служением богам. Да и мудрый Соломон не случайно подметил: «Начало блуда есть обращение к идолам».

Из греческой мифологии возник и бог любви Эрос, восполнявший жизненные силы, самый красивый из богов. Другой бог, в чем-то очень похожий на Эроса, – Дионис, сын Зевса и Афродиты, похищенный титанами, изрубленный ими на куски, съеденный, а потом воскрешенный Зевсом, стал орфическим божеством, веселым и умным, символом плодотворности. Праздничные фестивали в их честь обычно завершались вакханалиями, экстазом самозабвения и нарушением норм поведения, которые в иных случаях могли преследоваться законом.

Эрос и Дионис вдохновляли художников, скульпторов и поэтов, для которых нежное любовное чувство переплеталось с восхищением красивым человеческим телом. Женщина-врач Элефантида сочинила трактат по косметике и эротизму, прослывший позднее как греческая «Камасутра». Любопытный трактат на ту же тему написала гетера-поэтесса Филенида…

Примерно в то же время или чуть позже Древний Рим походил на полигон, где подвергались испытанию все формы удовольствия как высшей цели жизни. И в период расцвета империи, и в период ее заката стольный град с азартом демонстрировал напоказ широчайшую гамму эротизма. Страсти человеческие в натуре затмевали любовную лирику Овидия и трактаты Сенеки о любви.

Чем запомнился Рим на века грядущие, так это своими зрелищами на арене цирка, ритуально обставленными боями рабов-гладиаторов между собой или с дикими зверьми, излюбленными представлениями аристократов и плебеев. Зрители покидали их в столь возбужденном состоянии, что тут же при выходе набрасывались на толпы проституток и вели их в бордели неподалеку. Последние, в отличие от афинских, принадлежали не государству, а частным лицам.

В анналах истории подробно запечатлены эротические, с привкусом садизма, «шалости» Тиберия, Калигулы, Нерона, Клавдия и других императоров. Август учредил даже придворные должности «комиссаров сладострастия» для придумывания новых видов сексуальных развлечений. Необузданно похотливый Нерон одним из организаторов таких развлечений держал классика римской эротики, автора «Сатирикона» Петрония.

А вот женщина-легенда Мессалина, жена императора Клавдия и страстная, ненасытная поклонница Эроса и Диониса. Или безмерно сластолюбивая Агриппина, внучка императора Августа. Они-то знали, куда деть свой горячий темперамент и разнузданную похоть на продвинутой стадии неврастении, невзирая на действовавший тогда строгий закон, каравший прелюбодеяние.

«В такие эпохи, столь располагающие к преступлениям, – подметил Гораций в период правления Августа, – первыми жертвами оказываются брак и семья. Отсюда и все напасти, обрушившиеся на народ и родину. С ранних лет девочки с удовольствием обучаются искусству эротического танца хония, красят свое лицо и мечтают о развратных любовных забавах. Очень быстро на пирушках своего мужа римлянка уже ищет для себя любовников моложе, чем он. И не то чтобы она выбирала себе мужчину для удовольствия скрытно, незаметно. Нет, она делает это совершенно открыто перед всеми, включая мужа, потворствующего ей, и идет услаждать какого-нибудь купца или капитана корабля, покупающих ее стыдливость за соответствующее денежное вознаграждение».

Ювенал также не мог пройти мимо безбрежной сексуальности римлянок, которые в качестве самооправдания, когда их заставали мужья в объятиях раба или знатного гражданина, обычно прибегали к вескому аргументу: «В соответствии с брачным договором ты волен поступать как тебе заблагорассудится и я могу делать то же самое. Можешь выходить из себя от негодования. Но я такая же, как и ты».

Распространенное явление в римском обществе – «белые браки»: дабы обойти законы, наказывавшие за невыход замуж, богатые римлянки подбирали себе каких-нибудь бедолаг, заключали с ними браки, а потом уже пускались во все тяжкие. Дочкам сенаторов запрещалось выходить замуж за мужчин неблагородного происхождения и, в случае нарушения, они лишались всех положенных им привилегий. Но им тоже удавалось жить в свое удовольствие за пределами брачных уз. Один из хроникеров того времени с грустной иронией отмечал: «Легче осушить море и дотронуться руками до звезд, чем помешать нашим женщинам блудить. Они не отличаются верностью, и нам уже невозможно найти свою Пенелопу».

Простые граждане целомудрие тоже невысоко ценили. «Баня, вино, женщины губят любого, но это и есть настоящая жизнь!» – восхищались они сами собой. После цирковой арены их привлекал своими эротическими спектаклями театр, где публике демонстрировали соития людей с животными, представляемые как эпизоды из древних легенд. Бордели процветали, но проституток все же заставляли носить отличительную одежду. По словам философа Сенеки, «тот, кто не славился своими любовными похождениями, не пользовался и успехом у женщин».

Буйство разврата соседствовало с изощренной жестокостью по отношению к рабам. Конечно, далеко не все римляне были садистами. Богиня любви Венера занимала чуть ли не главное место в римском пантеоне, но олицетворяла она собою вещи несовместимые, служа одновременно хранительницей супружества и покровительницей проституток. Вакханалии были относительно безобидной разновидностью культового ритуала поклонения богу экстаза Дионису, позволяя снимать напряжение, предоставив плотским утехам полную свободу. Культ Дионису противостоял заимствованному тоже у греков культу фригийской богини Кибелы, дочери Неба и Земли, жене Сатурна и матери Юпитера. Это уже ярая сторонница полового воздержания, которую обожали священники христианской церкви. Простолюдины прозвали ее «богиней онанистов и кастратов».

На родине «науки сладострастья» никого не удивляли коварное притворство, супружеские измены, закулисные интриги. Римская знать умела избегать пресыщения и разжигать в себе вожделение: это видно хотя бы по эротической поэме «Искусство любви» Овидия. У Петрония в «Сатириконе» на пиру, когда в желудок уже ничего не помещается, участники его вызывают у себя рвоту и продолжат чревоугодие. Если же иметь в виду всевозможные оттенки любовных страстей, за их освещение методами художественными первыми взялись тоже римляне. Именно ими заложены основы «сладкого стиля» сонетов Петрарки.